Протесты в Перу: революция или мятеж?

Классовая борьба — это неотъемлемый элемент процесса освобождения пролетариата от цепей гнета и бесправия, невидимых цепей, которые мы, рабочие, с каждым новым витком кризиса все явственнее ощущаем на своей шее. Коммунистам нельзя обходить стороной случаи такой борьбы, где бы в мире она ни происходила. Не так давно на противоположном полушарии нашего общего дома, в Перу, развернулся серьезный эпизод классовой борьбы, приведший к национальной забастовке по всей стране, и было бы преступлением не попытаться рассмотреть его и сделать некоторые выводы. Ведь как бы власть имущие ни пытались разобщить рабочих всей планеты по национальности, вероисповеданию, ориентации и прочим признакам, проблема у всех у нас одна: капитал и его прислужники. Мы работаем, а они нет; мы живем и умираем, подчиняясь их законам, а им законы не писаны; мы, трудящиеся, живем от зарплаты до зарплаты, попутно таща за собой гири ипотек и кредитов, а они присваивают себе результаты нашего труда.

И потому недавние протесты в Перу так важны и актуальны. Мы предлагаем выяснить причины народного недовольства, приведшие к забастовкам, огромному количеству протестов и даже к блокировке автомагистралей, как и то, удалось ли перуанскому пролетарию, как минимум, получить требуемое, а как максимум, взять власть в свои руки? Мы предлагаем рассмотреть ход событий, попытаться найти главную проблему протестов и ответить на основополагающий вопрос: революция или мятеж?
Прежде чем перейти к непосредственной сути статьи, ознакомимся с политэкономической частью. Важнейшими отраслями экономики Перу являются добыча полезных ископаемых, цветная металлургия, нефтяной комплекс и, разумеется, банковский сектор. Зарубежный капитал крайне заинтересован в полезных ископаемых Перу, особенно в меди: ежегодно страна производит 2,6 млн тонн меди, занимая по этому показателю второе место в мире. Лидерство принадлежит Чили с 5 млн тонн, на третьем месте Демократическая Республика Конго с 2,5 млн тонн.

Сложилась эта печальная тенденция вывоза ресурсов еще на стыке формаций. Дело в том, что Перу оказалось страной, отстающей от общемировых событий, где латифундисты никак не хотели обменивать родной до боли феодализм на какой-то утопический для них капитализм. И тогда молодая перуанская буржуазия нашла выход в виде зарубежных инвестиций и кредитов с целью продажи природных ископаемых. Тут есть важная деталь: буржуазия в процессе своего становления не имела под собой экономической силы, а следовательно и политического влияния, потому ей было жизненно необходимо заручиться поддержкой собратьев по классу из-за рубежа. В конце концов хитрый план сработал, и промышленность начала развиваться, а следом и местная буржуазия. Но все оказалось не так просто: впоследствии сложилась очень неприятная ситуация, когда иностранная буржуазия решила остаться надолго, вытеснив местный капитал на позицию посредника в продаже ценных перуанских ресурсов.

Стоит отметить, что этот процесс сформировал некую неравномерность развития регионов Перу — например, на прибережных территориях сконцентрированы финансовые центры, в том числе и иностранные, со своими портами для вывоза сырья. В то же время на юге превалирует относительно нищее сельское население, участвующее в производстве этого самого сырья.

В целом, общий объем экспорта по состоянию на 2022 год составил 63 млрд долларов. Лидирующим и основным сектором выступает горнодобывающая промышленность, где поставки достигли 35 млдр долл.; следом идет экспорт топлива, нефти и прочих продуктов переработки с 6,5 млрд долл.; продукты сельского хозяйства (9,8 млрд долл.); замыкают список менее доходные сферы — рыболовство (3,8 млрд долл.), текстильная (1,88 млрд) и металлургическая (1,6 млрд) промышленность, химический сектор с 2,3 млрд долл.

Как можно заметить, экономика Перу в основном сырьевая. Кто же тогда импортирует эти ископаемые продукты? Фаворитом по части экспорта выступает Китай со своей долей в 30% (или 17,4 млрд долл.) по состоянию на все тот же 2022 год, с ощутимым отставанием в 2 раза следуют США с 14,4% (или 8,43 млрд долл.), затем Япония, Канада, Южная Корея с показателями в 4–5%. Но очевидным остается то, что торговые войны ведут лишь два соперника, которые не намерены делить рынки Перу друг с другом.

Говоря о структуре экономики Перу, нельзя не упомянуть внутренний рынок государства и его монополии. В области добычи ресурсов доминирует ряд крупных конгломератов, таких как Breca Group (включает более 70 компаний) владелицы Аны Марии Брешиа. По части агропромышленной сферы безусловным лидером является компания Casa Grande, которая принадлежит конгломерату Gloria, финансовой группы, основателем которой, в свою очередь, является Вито Родригес.

Цементирует все это дело Эдуардо Хохшильд со своей крупнейшей цементной компанией Pacasmayo. К слову, его же компания Hochschild Mining занимается добычей серебра и золота на рудниках. Несколько нетипичной монополией в общей картинн можно считать корпорацию Belcorp Эдуардо Бельмонта Андерсона, позиционирующую себя как косметическую компанию, которая берет начало в далеких 70-х годах, а на сегодняшний день смогла дотянуться до рынков 14 стран Латинской Америки и США.

Что касается распространения топлива и переработки нефти, то этим делом заведует компания-монополист Primax, принадлежащая конгломерату Romero Group и его руководителю Дионисио Ромеро Паолетти. Этот же конгломерат владеет компанией-монополистом Alicorp, которая имеет сеть супермаркетов и занимает важнейшее место в пищевой промышленности Перу.

Обслуживает весь этот банкет финансовый гигант Intercorp, принадлежащий Карлосу Родригес-Пастору. Помимо финансов Intercorp занимается и бизнесом в сфере фармацевтики, благодаря своей дочерней компании Inretail Perú Corp владея сетью аптек, где, по сути, также является монополистом.

Как мы видим, с монополиями в Перу полный «порядок». Этот специфический порядок влечет за собой концентрацию капитала, и в этой связи стоит обмолвиться о том, как власти с ней «борются». В 2018 году организация ОЭСР (Организация экономического сотрудничества и развития) обратила внимание на монополии Перу, выразив в своем докладе озабоченность отсутствием закона, который регулировал бы рост и концентрацию капитала. Однако ряд перуанских экспертов ответственно заявил, что рынок Перу не так велик, а следовательно и конкуренция низкая — отсюда и концентрация капитала. По их мнению это, в общем-то нормально, более того, «граждане просто выбрали свои компании». Естественно, славные власти Перу не стали мириться с ростом монополий и в 2021 году издали антимонопольный закон, который… никак не повлиял на дальнейшие слияния 19 компаний. Indecopi, или организация по защите прав потребителей, не усмотрела в этих слияниях никаких нарушений.

Чтобы представить весь масштаб концентрации, предлагаем обратить внимания на деятельность ранее упомянутого конгломерата Gloria. Конгломерат занимает доминирующее положение на рынке животноводства, особенно это ощутимо в области производства молока. Фермеры жалуются на то, что им приходится работать в убыток, так как основным покупателем их продукции является монополист Gloria. «Производство литра молока обходится мне в сумму от 1,70 до 1,80 солей, а Глория, которая является основным покупателем, платит мне примерно 1,22 солей за литр», — говорит фермер Роберто Соса.

Складывается типичная ситуация, когда цены на товары для фермерства растут, однако монополия не берет во внимание удорожание того же корма для скота, а значит принимает решение покупать готовую продукцию по старым, то есть по своим, грабительским ценам. Но как же так вышло, неужели свободный рынок ни на что не способен?! Ну, лет 200 назад такой ситуации могло бы и не возникнуть, но тем и коварен капитал, что в попытках продлить свое существование он, из когда-то прогрессивного строя, вынужден превратиться в то, с чем мы сталкиваемся ежедневно — в свою худшую версию, о которой писал Владимир Ильич в книге «Империализм как высшая стадия капитализма». В итоге мы имеем монополию, которая «съедает» своих конкурентов и выжимает все силы и время из рабочих. Потому и складывается ситуация, в которой Gloria владеет 72% удоя молока по всему Перу.

Еще хуже ситуация с рынком пивной промышленности: там компания Backus владеет 99% (!) сферы производства пивных продуктов. Очень похожее положение с банковским делом, где в четырех основных учреждениях сконцентрировано 84% финансового сектора. К слову, в период с 2018 по 2022 годы это привело к 22 тыс. жалоб и еще 6,7 тыс. введенных санкций от Indecopi (организация по защите прав потребителей). Ранее упомянутая Inretail Pharma владеет 83% аптечного рынка в стране. В области телекоммуникации лишь 3 компании делят между собой 68% рынка. И все описанные случаи не составляют даже половины того, что можно увидеть в таблице ниже.

Конечно, не родными монополиями едиными жива страна: из зарубежных компаний наибольшее присутствие показывают монополии китайские. Итальянская энергетическая компания Enel согласилась продать свои доли в двух перуанских активах за 2,9 миллиарда долларов компании China Southern Power Grid International (CSGI). «В случае одобрения это приведет к концентрации 100 % рынка распределения электроэнергии Лимы в руках Китайской Народной Республики», — говорится в заявлении Перуанского национального промышленного общества, палаты частных компаний.

Также китайская компания Jinzhao приобрела права на строительство собственного порта, это особенно важно в связи с тем, что главным импортером перуанской горнодобывающей продукции является Китай. Стоит отметить, что другая китайская компания Cosco Shipping уже имеет свой порт в городе Чанкай. Даже некоторые медные рудники принадлежат китайскому капиталу, в частности медный рудник компании MMG Ltd, что в Лас-Бамбас. Его сотрудники не так давно выходили на забастовку из-за отказа в отчете о распределении прибыли, так как по договору компания обязуется делиться с рабочими частью дохода, но в последнее время передумала выполнять свои обязательства.

Помимо китайского следа присутствует и европейский, а именно испанская Repsol, печально известная тем, что в 2022 году один из ее НПЗ (La Pampilla) сбросил в Тихий океан и на местные пляжи более 10 тыс. баррелей нефти. Мексиканский капитал тоже не стоит в стороне: конгломерат Grupo Mexico через свою компанию Southern Copper занимается в Перу добычей меди и планирует увеличить годовое производство на 400 тыс. тонн — для сравнения, за 2023 год они смогли произвести 932 тыс. тонн. Канадский капитал также стремится выкачивать ресурсы из Перу: уже к концу этого года American Lithium планирует начать производство лития, потратив на сооружение завода 700 млн долл.

Естественно, и США крайне заинтересованы в богатых землях Перу. Компания Newmont Goldcorp еще в 2019 году запустила добычу золота и планирует эксплуатировать месторождение до 2027 года. Американский гигант Freeport-McMoRan Inc. занимается производством медного концентрата через свою дочернюю компанию Sociedad Minera Cerro Verde, которая владеет заводом Серро Верде, что в округе Учумайо. В целом, в секторе горнодобывающей промышленности участие США на 2022 год оценивают лишь в 6% или 7 млрд долл. Стоит сказать, что американские компании заинтересованы исключительно в рынке полезных ископаемых Перу, и цифра в семь миллиардов по большому счету составляет весь импорт в США из Перу.
В этой связи следует обмолвиться о том, что если рассматривать противостояние США и КНР в борьбе за владение природными ресурсами Перу, то бросается в глаза растущее присутствие КНР. И хотя президент США Джо Байден проводил встречу президентов крупных стран Латинской Америки в рамках «Альянса за процветание Америк» (APEP) — с целью предостережения участия КНР в экономике государств — как видим, тенденцию это не изменило.

Такая картина влечет за собой исключительно пагубные последствия для обычного гражданина, который на фоне разграбления страны, в которой родился, не получает ничего и вынужден страдать от монопольных цен, роста неравенства и ухудшения условий труда рабочих, занятых на производстве в таких компаниях.

Впрочем, именно такая ситуация способствует росту организованности пролетариата. И раз мы начали говорить о пролетариате, то неплохо было бы ознакомиться с ведущими партиями Перу. Начнем с самой крупной партии конгресса на момент правления президента Кастильо, которая идеологически позиционирует себя как марксистская — «Свободное Перу» (или СП). Здесь очень важно оговориться: партия действительно позиционирует себя как марксистская, как идейная последовательница Маркса, Ленина и Мариатеги. Однако программа партии скорее реформистская, и это в лучшем случае. Ведь в ней говорится не о перераспределении средств производства или об экспроприации капиталов на благо тех, кто действительно занят трудом, а об использовании природных ресурсов страны для финансирования национального развития. Предлагается упразднить все договоры с иностранными корпорациями, и только если те откажутся — национализировать.

За всей марксистской риторикой по факту мы видим смену «плохих» капиталистов на «хороших», но почему-то СП упускает из виду то, что у них уже есть свои, домашние буржуи, которые ничем не отличаются от зарубежных. Программа СП не подразумевает диктатуру пролетариата, она лишь наивно (?) рассчитывает на улучшение жизни трудящихся в рамках диктатуры буржуазии. Более того, взгляды СП на ситуацию в других странах мира целиком и даже больше отражают нечёткость внутренней позиции партии. Так, лидер СП Владимир Серрон не видит ничего зазорного в том, чтобы выхвалять Владимира Владимировича Путина и ставить его в один ряд с Сталиным: «Подобно тому, как сталинские пятилетние планы значительно увеличили советское производство, правительство Владимира Путина в 2003 году призвало Россию удвоить ВВП за десять лет, назвав это важной целью нового правительства. Путин, несмотря на принятие рыночной экономики,который несет с собой коррупцию и социальное разложение, жестко борется с преступностью, коррупцией, проституцией и болезнями, которые она несет. Весь прогресс России обусловлен новой моделью правления, «диктатурой закона», логично вытекающей из современного мира, где диктатуре пролетариата нет места».

СП, возникшая в 2007 году как региональное левое движение, как партия была зарегистрирована в 2008 году региональным губернатором Владимиром Серроном. Проделав длинный путь от создания до официальной регистрации на выборах, СП решила принять участие в гонке за президентский пост в 2016 году. Однако сняла своего кандидата после неких правовых нарушений в ходе предвыборной кампании. Владимир Серрон тогда сказал, что его решение связано с «атмосферой нестабильности и фактического неравенства различных кандидатов и партий перед законом». Власти отдавали предпочтение правым партиям, несмотря на нарушения последними закона о политических партиях.

На этом попытки пробиться в большую политику не закончились, и в 2021 году на всеобщих выборах партия выдвинула своего кандидата Педро Кастильо, а также Дину Болуарте и Владимира Серрона в качестве вице-президентов. После победы на президентских выборах во 2-м туре, обойдя партию «Народная Сила» во главе с Кейко Фухимори, «Свободное Перу» победило также и на парламентских выборах, заняв 37 мест в Конгрессе — больше, чем какая-либо из прочих партий в парламенте Перу. Стоит отметить, что Педро Кастильо на момент президентских выборов не был незнакомой фигурой. Многим он был хорошо известен как один из лидеров бессрочной забастовки учителей, имевшей место в 2017 году. Он сам работал учителем и имел известную степень уважения у общественности за счет своей профсоюзной деятельности и выступлений. В довесок, обещания в программе СП, о которой мы поговорим совсем скоро, были именно тем «глотком свежего воздуха», который так нужен был народу Перу.

Однако откуда же взялась эта нужда в свежем глотке воздуха? Этот вопрос отсылает нас ко второй по величине партии под названием «Народная Сила» (или НС) и такому явлению, как «фухиморизм». НС была основана в 2010 году Кейко Фухимори, дочерью бывшего президента Перу Альберто Фухимори. Партия позиционируется как правая и консервативная, естественно выступая против коммунистических идей и за рыночную экономику. Линия партии является логическим продолжением политической карьеры Альберто Фухимори, который после государственного переворота в 1992 году фактически установил фашистскую диктатуру с целью подавления классового сознания и вообще какого-либо намека на борьбу пролетариата.

Он расширил определение терроризма, под которое подпали не только коммунисты, но и просто несогласные с политикой президента (где-то мы это уже видели…), огласил новую конституцию 1993 года (которая действительна по сей день) и провел целенаправленное формирование культа личности. Так родился «фухиморизм», который позволил Фухимори быть на посту президента до 2000 года. После ему предъявили обвинения в коррупции и нарушении прав человека, что вынудило его бежать в Японию и попытаться оставить пост президента, отправив сообщение по факсу (!).

Время шло, господин Фухимори вероятно решил, что шумиха стихла, и он наконец-то может приехать в гости на родной континент. В 2005 году он посетил Чили, но ветерана перуанской политики повязали, полгода содержали в чилийской тюрьме, а после отпустили под залог в 3 тыс. долларов, чтобы впоследствии экстрадировать на родину. Ведь в Перу он по-прежнему разыскивался за совершение 12 преступлений и через два года предстал перед судом. Его осудили на 6 лет лишения свободы, а в 2009 году суд изменил приговор с 6 лет на 25 — за участие в убийствах и похищениях людей. Речь идет об отряде смерти «Grupo Colina» (с исп. «Группа Холмов»), ведшего деятельность с 1990 по 1994 года. В общей сложности группировка убила до 34 человек.

Именно с таким политическим бэкграундом своего отца вступила на политическую арену Кейко, дочь Фухимори. В 2016-м Кейко безуспешно участвовала в президентских выборах, но зато ее партия получила 73 места в парламенте из 130 возможных. Пользуясь парламентским большинством, НС инициировала импичмент действующего президента Педро Кучинского, аж дважды (в 2017 и 2018 годах). В 2017 году разгорелся скандал с участием крупной бразильской строительной компании Odebrecht. В докладе, опубликованном Министерством юстиции США, говорилось, что «с 2001 по 2016 годы Odebrecht вместе со своими сообщниками вступили в сговор и основали схему с целью коррумпированного предоставления сотен миллионов долларов в виде платежей и других финансовых операций». Взятка конкретно в Перу составила 29 млн долл. Этой возможностью поспешили воспользоваться фухимористы, однако данный случай не привел к отставке президента. В итоге Кучинский сумел договориться с Фухимори ценой помилования Альберто Фухимори. Но в конце концов фухимористам удалось избавиться от Кучинского иным способом: в 2018 году были обнародованы некие данные, которые прямо указывали на подкуп конгрессменов, чтобы те якобы не отдавали свои голоса в пользу импичмента. Стоит отметить, что видеоданные получили название «Кендживидеос», в честь Кенджи Фухимори, родного брата Кейко. В итоге Кучинский подает в отставку по собственному желанию, а вместо него в должность вступает первый вице-президент Мартин Вискарра при поддержке фухимористов.

Но недолго Народная Сила праздновала победу: в том же году Кейко была задержана по обвинениям в коррупции, а по данным Associated Press большинство фухимористов в парламенте «заработало репутацию жестких обструкционистов, за блокирование популярных среди перуанцев инициатив, направленных на сдерживание безудержной коррупции в стране». В 2020 году дочь Альберто Фухимори вышла по условно-досрочному из тюрьмы отбыв 15-месячный срок. Таким образом, навязчивый фухиморизм преследует перуанцев уже не один десяток лет.

Следом располагается ряд партий, не имеющих по отдельности большого влияния как на конгресс, так и на президентские выборы, однако некоторые из них стоит упомянуть в силу их возможной коалиции, дабы «спасти родное отечество и объединиться в патриотическом порыве». «Вместе за Перу», имеет 10 мест в конгрессе и позиционирует себя как широколевая партия; консервативный «Альянс за прогресс» (которому скорее следовало себя назвать «Альянсом за наркотики, коррупцию и частное образование», так как её председатель Сезар Акунья, руководящий сетью частных университетов и использующий их в своих махинациях, ещё и уличается в связях с наиболее печально известной семьей наркоторговцев в стране), занимающий 11 мест в конгрессе и, наконец, «Партия социальной интеграции» с 9 местами в конгрессе и консервативными взглядами на будущее Перу.

Рассматривая процесс разрастающегося политического кризиса в Перу, а вслед за ним и народного недовольства, поговорим немного и об организованности пролетариата в канун победы Педро Кастильо. В Перу можно выделить 4 крупнейших профсоюза: «Всеобщая конфедерация трудящихся Перу», «Конфедерация трудящихся Перу», «Автономный центр трудящихся Перу» и «Унитарный центр трудящихся Перу». Еще в 2022 году представители этих организаций собрались вместе с целью «создания совместной пропагандистской программы перехода к оформленному трудоустройству». В Перу 76% занятых работают без трудоустройства, это около 6,8 млн граждан, следовательно они не защищены трудовым кодексом вовсе. Также важно учитывать, какое количество жителей находится за чертой бедности — по данным «Национального института статистики и информатики Перу» за 2022 год 27% или 9 млн жителей считались нуждающимися, причем этот же показатель за 2019 год говорил о 6,4 млн человек, живущих в нужде. Складывается очень печальная картина, где количество нуждающихся увеличивается чуть ли не на миллион человек в год, к тому же эти люди нисколько не защищены трудовым кодексом. Отсюда и острая необходимость в профсоюзах — но не вфальшивых или подотчетных, которые существуют только чтобы создавать видимость борьбы, а в организациях, которые ставят перед собой целью улучшение условий труда рабочих.

«Всеобщая конфедерация трудящихся Перу» является довольно-таки активной организацией в вопросе борьбы за права трудящихся. Имея почти вековую историю, профсоюз продолжает свое дело и за несчастьем граждан видит выгоду монополий и безразличие государства, о чем и пишет в своих статьях. Однако заканчиваются они примерно так: «ВКТП требует, чтобы государство, в соответствии со своими конституционными и конвенционными обязательствами, гарантировало право человека на здоровье всех перуанцев, гарантируя населению доступ к лекарствам, борясь, как того требует конституционный мандат, со всеми формами доминирования, особенно со стороны фармацевтических олигополий» — то есть, просто требованием к государству, которое ничем не подкреплено. Просьбой к живодерам не быть живодерами. Кроме написания статей профсоюз ВКТП занимается демонстрациями: пару месяцев назад был организован марш за увеличение минимальной оплаты труда, однако все свелось лишь к требованиям правительству; профсоюз не намеревался организовать забастовку трудящихся, а потому власти просто сказали, что денег нет, и важно искать компромисс.

В другом крупном профсоюзе — в «Автономном центре трудящихся Перу» — ситуация похожа: в прошлом году испанская дочерняя компания Telefonica de Chile уволила 400 рабочих, профсоюз со своей стороны решил не согласиться с таким решением и призвал просто направлять жалобы. Еще один показательный случай с участием АЦТП: в ноябре прошлого года погибло два рабочих из телекоммуникационной компании CLARO Perú, профсоюз отметил ужасные условия труда, в которых трудящиеся вынуждены были выполнять свою работу, однако все закончилось лишь направлением требований к правительству.

Стоит заметить, что эти профсоюзы затрагивают верные вопросы, и как будто бы указывают виновников в лице монополий, даже регулярно формируют рабочие группы совместно с правительством, куда входят и последние две организации — Унитарный центр трудящихся Перу и Конфедерация трудящихся Перу. Но в результате они ничего не добиваются, слова так и остаются словами. Без экономической борьбы условия рабочих так и будут ухудшаться, а без разъяснения того, что монополии — лишь часть общей системы эксплуатации, рабочие так и будут заниматься пустой тратой времени и в самом лучшем случае довольствоваться крупицами, брошенными с барского стола.

Согласно данным Министерства труда Перу, в 2021 году произошло 38 забастовок в области частного сектора, в которых принимало участие 209 тыс. рабочих. Для сравнения, в 2020 году было 23 забастовки, а количество участвующих рабочих достигало 127 тыс. человек. Больше всего бастовали пролетарии горнодобывающей промышленности (15 случаев). Напомним, что основа экспорта Перу — это ценные металлы и различные руды (свыше 30% всего экспорта). Главная причина недовольства бастующих заключалась в несоблюдении работодателем установленных договоренностей, что чаще всего означало задержку ЗП, отмену премий, переработки и т.д.

Не только шахтеры, но и профсоюзы медработников выразили протест Министерству экономики и финансов в связи с недофинансированием, низкими зарплатами, недостатком персонала. Требования протестующих заключались в увеличении финансирования до 6%, вместо действующих 2,5%. Некоторые врачи даже объявили голодовку, ведь тогда еще больной темой было и отсутствие необходимых мест для пациентов, т.к. COVID-19 все еще воспринимался как серьезная угроза, и рост заболевших неумолимо рос.

Крайне показательной явилась забастовка инспекторов из Национального управления по надзору за трудом. В мае 2021 года они объявили о бессрочной забастовке в связи с риском для здоровья из-за роста заболеваемости COVID-19 при исполнении обязанностей. Причем, по словам бастующих, тот, кто отказывался выходить на службу по причине присмотра за больными родственниками, подвергались штрафу. Рабочие тогда заявляли: «Мы просим граждан о понимании и поддержке, мы не требуем повышения заработной платы или улучшения экономики, мы лишь требуем уважения трудовых прав, а также здоровья и безопасности на работе, которые мы также имеем как работники».

И забегая вперед, рост протестов только увеличивался, политика нового правительства во главе с Кастильо ситуацию особо не изменила. Как мы видим, COVID-19, как и во многих других регионах, сыграл роль спускового крючка, обнажив неспособность буржуазной власти контролировать рост заболеваемости. Вместо безопасности в трудовом договоре рабочие получали перспективу заболеть и заразить своих близких, ибо капиталу проще вывозить природные ресурсы Перу, чем заботиться о тех людях, чьими руками и чьим трудом эти ресурсы добываются.

В целом, экономика Перу серьезно просела вследствие пандемии, многим компаниям пришлось закрыться или продать свои предприятия (особенно это касается малого бизнеса), в самый пик распространения заболевания экономика функционировала лишь на 44% от прежних объемов, а последующие потери оценили в 11% ВВП, государственный долг увеличился с 26,8% ВВП в 2019 году до 35,4% в 2020-м. Болезнь также обнажила неспособность властей обеспечить безопасность населения: уровень смертности от COVID-19 в Перу был первым по величине в мире, 665 смертей на 100 тыс. человек. По вине COVID-19 и провальной политики властей по защите своих граждан, уровень крайней бедности увеличился с 3,7% до 7,6%, что является одним из самых высоких показателей роста в регионе.

Но быть может «Свободное Перу» во главе с Педро Кастильо изменило эту ситуацию? Может, Кастильо таки сумел безо всяких революций построить светлое будущее для трудящихся? Чтобы получить ответ на этот животрепещущий вопрос, рассмотрим политику нового президента Перу — какие он давал обещания, и какие из них выполнил.

В ходе своей предвыборной кампании Кастильо не раз приходилось вести полемику с политическими оппонентами — сторонники Фухимори клеймили его террористом, коммунистом, чавистом (в честь Уго Чавеса). По большому счету Кастильо изначально старался себя позиционировать как реформиста, слова и действия вполне укладывались в логику его действий, и в этом плане он был искреннее партии, от которой избирался на пост президента, ведь партия использовала коммунистическую риторику с реформистской начинкой. Подтверждается это предположение и словами Кастильо — «Мы не чависты, мы не коммунисты, мы не террористы. Мы не собираемся отнимать чье-либо имущество. Мы демократичны». Слова достаточно интересны, особенно если учитывать, что говорит их кандидат в президенты от партии, которая позиционирует себя, как марксистская. Но все прояснилось вскоре после выборов, когда произошел раскол между Педро Кастильо и партией «Свободное Перу». Президент партии, Владимир Серроне, не стал раскрывать всех деталей, однако намекнул на попытку Кастильо создать внутри партии два блока.

В процессе выборов действующий президент обещал изменить Конституцию Перу с «целью проведения экономической реформы, в которой государство возьмет на себя роль бизнесмена, конкурирующего с частными компаниями», ту самую Конституцию 1993 года за авторством совершившего госпереворот Альберто Фухимори. Кастильо и СП намеревались ограничить роль иностранных компаний в экономике государства и достичь существенного реформирования экономической и политической системы, и данное обещание было локомотивом его президентской кампании. Помимо юридических изменений, кабинет Кастильо планировал увеличить финансирование образования и медицины — последнее было особенно актуально в связи с ростом эпидемии COVID-19. К тому же было предложено национализировать ряд компаний, был предоставлен план борьбы с эпидемией... Кандидат от «Свободного Перу» даже снизил зарплаты конгрессменам и самому себе.

И если говорить о выполненных целях, то определенно, Кастильо некоторые обещания выполнил. Получилось вакцинировать большую часть населения (80% против 18% до избрания); было увеличено финансирование медицинской сферы; пострадавшим от эпидемии начали платить пособия, их получили более 13 млн перуанцев (общее число жителей составляет 33,7 млн человек); были снижены тарифы на электроэнергию и цены на топливо. Но коренным образом это не изменило ситуацию, ибо разбитые чаяния народа, выбравшего Кастильо, оказались куда ощутимее. Самой серьезной проблемой оказалось отсутствие реформ, ведь именно их ожидали избиратели от кандидата в президенты. В довесок не была выполнена национализация важнейших для экономики горнодобывающих и нефтеперерабатывающих предприятий.

Подлили масла в огонь обнародованные расследования коррупционных махинаций Педро Кастильо, где его обвиняют в руководстве предполагаемой «преступной организацией», за взятки распределяющей государственные контракты. И хоть согласно данным декларации об активах доходы президента действительно выросли в 10 раз, стоит учитывать разницу между зарплатой простого сельского учителя и президента. Справедливости ради стоит отметить, что большинство обвинений осталось лишь обвинениями, что может указывать на попытки дискредитации Педро Кастильо. Помимо данного случая был и ряд других происшествий, так или иначе связанных с коррупцией и участием Кастильо: необоснованные требования к продвижению по карьерной лестнице в рядах вооруженный сил Перу и увольнения за отказ выполнять такого рода поручения; коррупционная схема по строительству моста, в которой было задействовано ближайшее окружение Кастильо, и другие случаи.

Очевидно, что все обещания, оставшиеся обещаниями, отрицательно повлияли на степень одобрения президента в народе. Опросы показывали, что 80% респондентов отзывалось негативно о действиях и результатах деятельности Кастильо, что стало беспрецедентным случаем в перуанской политике. После года правления можно было с уверенностью сказать, что политика Кастильо не удалась, главные обещания, принесшие ему голоса избирателей, не были выполнены — замена Конституции 1993 года, упразднение коррупции, национализация важных для государства предприятий.

Педро Кастильо, выступавший вместе со «Свободным Перу» против консервативного правительства, потерпел сокрушительную неудачу, которая завела его в тупик. Уйдя из партии, он потерял часть электората — а когда бросаешь вызов истеблишменту, у которого в руках не только ведущие СМИ Перу, но и целые министерства, опора под ногами в виде партии не помешает.

За весь срок правления Кастильо пытались сместить через импичмент три раза. Впервые конгресс попытался свергнуть новоизбранного президента после 4 месяцев его правления, аргументируя тем, что П. Кастильо совершал неоправданные повышениями отдельно взятых военных — в итоге Кастильо не пришлось защищаться от конгресса, так как большинство (76 голосов против 46) проголосовало против импичмента.

Во втором случае обвинители сетовали на «ложь президента в налоговых расследованиях» и «существование параллельного или теневого кабинета». Но и в этот раз до импичмента дело не дошло — было подано 55 голосов за и 54 голоса против, тогда как для отстранения президента необходимо было 87 голосов. Во всех случаях локомотивом выступали три партии: «Народная Сила» во главе с Фухимори и консервативные «Партия социальной интеграции» и «Популярное обновление».

Постепенно позиция президента начала ослабевать. Конгресс во главе с НС, почувствовав шаткость кабинета Кастильо, попыталась сместить президента в третий раз. Оказавшись в тупиковой ситуации, Кастильо принял решение о роспуске конгресса и учреждении чрезвычайного правительства. Президент обратился к общественности с призывом поддержать его инициативу, однако его же личная охрана взяла его под стражу, а ряд министров подал в отставку по собственному желанию.

С тех пор кресло президента занимает первый вице-премьер Дина Болуарте. Она окрестила попытку роспуска конгресса государственным переворотом, а также призвала всех «сплотиться ради национальной безопасности». Лидеры стран Латинской Америки (Аргентина, Колумбия, Эквадор, Бразилия, Мексика, Уругвай) призвали остановить восстание и соблюдать конституционный порядок, того же мнения были Испания и США. Конституционный Суд потребовал для Кастильо 34 года тюремного заключения за попытку восстания и злоупотребление властью. Владимир Серроне, президент партии «Свободное Перу», также резко высказался против госпереворота и «совершаемой ошибки» Кастильо: «Кастильо предал партийную программу, предложенную в ходе предвыборной кампании» — сказал Серрон.

Здесь стоит упомянуть совсем недавние слова П. Кастильо о своем бывшем товарище: «Его обвинения неудивительны, ведь известно о предательстве Владимира Серрона, который неоднократно шантажировал мое правительство. Этот факт стал еще более очевидным, когда «Perú Libre» проголосовала за возможность третьей попытки импичмента и, наконец, поддержала мое незаконное отстранение. С тех пор они делят власть с нынешней узурпаторшей Диной Болуарте, при этом открыто соглашаясь с фухиморизмом в Конгрессе Республики».

На самом деле Серроне — достаточно противоречивый политик: с одной стороны он говорит о важности марксизма, и что это единственно верный путь, а с другой, отрицая союз с правым конгрессом, все же соглашается с ним: «У нас нет союза с крайне правыми, есть лишь стечение интересов в данный момент. Мы согласны с ними, потому что боремся с общим врагом, которыми являются псевдолевые, социал-демократы. Псевдолевые для нас — главная угроза, более опасный враг, чем неофашистские крайне правые». Под «псевдолевыми» («la izquierda сaviar» на исп.) Серрон имеет ввиду «людей, которые используют левую риторику, но живут подобно капиталистам, они работают в неправительственных организациях, финансируемых Соединенными Штатами (всем уже теперь известным USAID!)». Но словами позиция не ограничивается: вместе с фухимористами СП успешно голосовали за избрание нового состава Конституционного суда. На наш взгляд позиция достаточно исчерпывающая и показательная.

Но почему кабинет Кастильо вообще решил распустить конгресс и учредить временное правительство? Во-первых, президент сам загнал себя в тупик, отказавшись от поддержки партии и не примкнув ни к кому взамен «Свободного Перу». Еще летом 2022 года Кастильо заявил о своем выходе из партии, в свою очередь СП заявило, что «политика, проводимая его [Кастильо] правительством, не соответствует тому, что было обещано».

Разногласия между СП и кабинетом Кастильо достигли предела, и В. Серрон заявил о том, что партия станет оппозиционной к правительству. В чем же заключались эти разногласия? Во-первых, снова в невыполненных предвыборных обещаниях: отход президента от программы стал одним из камней преткновения между ним и лидерами партии СП. Во-вторых, в скандале между конгрессменами от СП и Кастильо, где последний якобы предлагал должности в исполнительной власти некоторым конгрессменам СП при условии, что они выйдут из партии и будут сотрудничать. В-третьих, мнения руководства партии и президента разошлись по вопросам решения проблем, связанных с коррупцией, якобы Кастильо вовсе перестал обращать на них внимание.

На самом деле поддержка «Свободной Перу» не один раз выручала президента, предыдущие две попытки импичмента Кастильо были провальными во многом из-за поддержки правящей партии, но без этого подспорья Кастильо оказался буквально безоружным. Очень похожая ситуация была и с Педро Кучинским, который в отсутствие поддержки официальной партии, занимающей места в конгрессе, достаточно легко был смещен фухимористами. И хоть не все представители СП отказались от поддержки Кастильо, все же этого оказалось мало для сохранения поста.

С выбитой из-под ног опорой Кастильо фактически оказался один на один с консервативным конгрессом, который только и ждал случая сместить бывшего учителя и профсоюзного деятеля в пользу своего ставленника. Слишком уж неудобен был президент, и показатель его поддержки в обществе вызывал неопределенность у тех же фухимористов.

Также Кастильо знал о большинстве голосов, отданных конгрессом в пользу его отставки, и потому решил действовать сразу. Однако действия Кастильо сковывала конституция 1993 года, и то, что он не приступил к ее реформе, в итоге сыграло с ним злую шутку в самый неподходящий момент.

В итоге начались протесты в столице Перу Лиме, причем протестующие разделились на два лагеря: одни требовали немедленной отставки Кастильо, другие — роспуска конгресса. Правоохранительные органы рекомендовали разойтись по домам и соблюдать порядок: «Любое действие, противоречащее установленному конституционному порядку, представляет собой нарушение Конституции и влечет за собой ее несоблюдение со стороны вооруженных сил и национальной полиции Перу».

Стоит отметить, что интенсивность протестов в процессе политического кризиса постоянно колебалась, и акции, связанные с отставкой Кастильо, не явились отправной точкой. Так, например, в апреле 2022 года начались демонстрации перевозчиков из-за роста цен на топливо, после к ним присоединились и аграрии, пострадавшие от роста цен на удобрения. Вслед за этими протестами по всему Перу прошла волна столкновений с полицией, дорожных блокад и акций с требованиями от протестующих отмены пунктов взимания оплаты за проезд по автомагистралям, снижения цен на бензин и размеров штрафов за нарушения ПДД.

В том же апреле Кастильо ввел чрезвычайное положение в столице, где в ходе протестов уже погибло 4 человека. Правительство решило предложить протестующим прибавку в 10% к минимальной заработной плате, а также отмену большей части налогов на топливо. Кастильо даже пришлось извиняться перед блокадниками за то, что называл их протест «проплаченным».

Как ни странно, действующему президенту припомнили его главное предвыборное обещание, связанное с реформой конституции. Представитель Союза работников образования (SUTEP) сказал, что «он обещал изменить конституцию, которая навязывает неолиберальную экономическую модель, но не сделал этого. Монополии Перу по-прежнему злоупотребляют ценами». И так как выполнить это требование не получилось, протесты продолжились.

Но справедливости ради, были среди протестующих и другие мнения, которые не винили правительство Кастильо в ухудшении качества жизни: «Это перуанские и иностранные капиталисты навязывают нам непомерные цены» — высказался бывший сотрудник ВМС Перу. Многие также связывали усугубление кризиса с деятельности фухимористов в конгрессе, но даже люди, поддерживающие Педро, вынуждены были подытожить, что «если он [Кастильо] не решит проблему цен, то все жители Лос-Андеса в конечном итоге поедут в Лиму протестовать».

Вообще, пример реформиста Кастильо очень показателен: бывший профсоюзный деятель пытается по закону, писанному местными же капиталистами, обуздать их аппетиты по части прибылей. Путем реформ он надеется отнять у капитала возможность эксплуатировать рабочих, причем капитал должен сам должен позволить проголосовать за такую инициативу — не утопия ли это?

В отличии от Кастильо, для Дины Болуарте пребывание в партии закончилось ее исключением вследствие несогласия не только с основной линией партии, но и с ее лидером Серроне. Позже Болуарте высказалась по этому поводу: «Это не первый случай, когда меня хотят исключить только за то, что я не думаю так, как хочет генеральный секретарь партии [Владимир Серрон Рохас]». Позже Серрон заявил, что «Дина Болуарте была нелояльна по отношению к партии, ко мне, к президенту Кастильо и к народу. Слухи об этом ходили давно, и я предупредил Кастильо еще в 2021 году, что она организует параллельный кабинет, и это согласуется с тем фактом, что он отстранил ее от министерства за 12 дней до переворота».

Болуарте примкнула к консервативной стороне конгресса. Конечно, такого рода союз сразу после отставки Кастильо не был очевидным, хотя уже во время инагурации Болуарте дочь Фухимори заявила: «Сейчас не время для идеологий, ни правых, ни левых. Президент Болуарте, мы желаем вам успехов в формировании правительства национального единства». Примечательно, что партия фухимористов открыто поддержала политику Болуарте «до тех пор, пока президент делает то, что делает».
Взявшись за управление государством, Болуарте сразу обозначила намерения занимать пост до окончания своего мандата (то есть до 2026 года). Новый президент заключила коалицию с большинством в конгрессе при условии, что все остаются на своих местах до окончания ее срока правления. В дальнейшем это соглашение позволило подавлять протесты, в ходе которых погиб не один десяток человек. Фактически, между конгрессом и президентом образовалась единая линия: если Кастильо не разделял инициативы правого большинства правительства и что-то, да пытался реформировать, то у Болуарте подобных реформ не было даже в планах, более того — сейчас она совместными с фухимористами и Альянсом за прогресс усилиями делает всё, чтобы даже те не столь многочисленные реформы Педро Кастильо свернуть.

К слову, это многое говорит о партии СП, участницей которой ранее была Болуарте — партии, позиционирующей себя как марксистская и выдвигающей кандидатов подобных Дине Болуарте, которая впоследствии не только цинично покинула СП, заняв пост в правительстве, но и примкнула к правому крылу.

Отныне главной задачей правительства Болуарте стало подавление протеста — как мирными, так и не очень путями — в общем, любой ценой. И в этой связи выше упомянутое союзничество нового президента простирается далеко за стены парламента: представители крупного бизнеса, полиция, СМИ, вооруженные силы, конституционный суд и прочие — все принимают сторону Болуарте. СМИ начинают поливать грязью протестующих, у полиции и военных полностью развязаны руки, министерство юстиции предпочитает смотреть на нарушения прав человека сквозь пальцы. К тому же был освобожден печально известный Альберто Фухимори, что также вызвало недоумение у общества и было воспринято как плевок в лицо протестующим.

Протестующие против отставки Кастильо, в свою очередь, направились к парламенту Перу. Акции протеста насчитывали тысячи человек, которые требовали роспуска конгресса и сетовали на то, что не выбирали Болуарте. Через пару дней начались региональные протесты и забастовки по всему Перу: «Мы устали требовать результатов от властей, мы собираемся заставить их выполнять свои обязательства путем блокад и забастовок, мы хотим созыва учредительного собрания и начала выборов, этого хочет весь народ», — заявил протестующий эко-активист.

Постепенно от требований освободить экс-президента из заточения люди перешли к требованию отстранения Дины Болуарте. Важно то, что мнения протестующих начали различаться в вопросе поддержки Кастильо, и это подтверждает количество протестов в период с июля 2021 по ноябрь 2022 годов — всего их было свыше 4 тысяч, в большинстве своем людей не устраивала не только политика Кастильо, но и работа конгресса (на 2022 год рейтинг неодобрения составлял 86%). И большинство протестующих было единогласным в вопросе конгресса, здесь уже мнения практически не разделялись. И хотя крайнее неодобрение политики Дины Болуарте в 84% и пессимистичный настрой респондентов красноречиво выражали глубину политического кризиса, правильнее было бы рассматривать политическое разочарование общества как процесс, не привязывая его лишь к действия отдельно взятого представителя власти.

Перуанцы выходили на улицы крупных и малых городов: Уанкавелика, Чота, Такна, и пр., акции поставили целью марш на столицу Перу для выражения протеста. В некоторых местах началась блокировка дорог, и на этом фоне происходили стычки с полицией, на юге Перу полицейские были взяты в заложники, и еще 20 получили ранения. Протестующие даже захватили аэропорт в Андауайласе, где в результате столкновений погибли двое протестующих. В отместку собравшиеся подожгли полицейский участок Андауайласа и Чинчероса, а после осадили другие правительственные учреждения. Постепенно ситуация с протестами начала выходить из-под контроля властей.

Тогдашний премьер Педро Ангуло заявил: «Мы считаем, что это вторая [первую приписывают Кастильо] попытка переворота, и потому правительство вынуждено воспользоваться поддержкой вооруженных сил». Вслед за выступлением премьер-министра в нескольких областях было объявлено чрезвычайное положение. Однако данные меры никак не смогли понизить градус гражданского неповиновения, что показали дальнейшие действия людей с захватом полицейских участков в городах Сьюдада и Сан-Хосе-де-ла-Хойя. В городе Альто-Сигуас протестующие захватили завод по переработке молочных продуктов Gloria Group, а в Кахамарке студенты Национального университета в знак протеста против правительства Дины Болуарте захватили кампус.

Постепенно правительство ввело дальнейшие контрмеры, и министр обороны Луис Альберто Отарола объявил чрезвычайное положение уже не в отдельных регионах, а по всему Перу сроком на месяц. Для подавления протестов на помощь вооруженным силам была выделена национальная полиция со штатом численностью 140 тыс. полицейских. Тем временем, кабинет Болуарте дал понять, что действующий президент никуда не уйдет, а вопрос досрочных выборов зависит не от Болуарте, но от конгресса. В процессе борьбы с протестами правительство установило тюремное наказание сроком в 15 лет для тех, кто блокирует дороги во время демонстраций, а также 6 лет для тех, кто устраивает беспорядки.Вскоре на требования граждан полиция начала отвечать настоящими пулями, в городе Аячуко от действий защитников демократии в погонах погибло 10 граждан, 52 человека получили пулевые ранения.

Не обошлось и без помощи правительству со стороны ультраправых группировок. Так, некая организация под названием «Терна» участвовала в протестах с целью выявления лидеров бастующих, после чего этих лидеров хватала полиция. Помимо группы Терна были и другие — «La Resistencia», тоже ультраправая организация, отметилась тем, что на протестах нападала на журналистов. Журналисты не были застрахованы от нападок и со стороны полиции, по этой причине ассоциация журналистов Перу подала публичную жалобу, поскольку трое журналистов подверглись нападению со стороны нац. полиции с целью помешать освещению протестов.

Ненависть к правительству доходила до того, что во время публичного выступления президента Болуарте на нее набросились две женщины и «дернули за волосы» — как выяснилось позже, это были вдовы погибших на протестах, которые требовали справедливости, однако их пообещали наказать за нападение.
Однако новоиспеченное правительство использовало не только кнут. Кое-где, видя неэффективность своих действий, власти начали серию призывов с «маршами о мире», в духе «примирись батрак с магнатом». Самое лицемерное то, что инициаторами этих маршей выступала национальная полиция — та самая полиция, которая травила протестующих слезоточивым газом и била их дубинами. Позже, конечно же, выяснилось, что полиция организовала марш по указке властей, с целью подавить общественное негодование.

По окончании профанации с «мирным маршем» правительство сделало очередной плевок в протестующих, отклонив большинством конгресса основное требование граждан о досрочных выборах. Следует указать, что за отмену выборов проголосовала негласная коалиция правых во главе с Болуарте. И хоть буржуазные выборы подобны игре в казино, где выигрывает лишь хозяин казино, случай показателен тем, что буржуазия испугалась своих же выборов даже имея в руках парламентское большинство.

Тем не менее, после фальшивой попытки перемирия, люди продолжили выходить на улицы, причем больший протест был на юге Перу, где превалирует сельское население. Во многом это связано с тем, что люди работают чаще всего неформально, то есть без трудоустройства, а следовательно в гораздо худших условиях. Так, в городе Хулиака произошли столкновения с полицией, в которых погибли 17 человек и более 100 получили ранения.

Методы подавления протестов в Перу могут вызвать недоумение у людей, привыкших полагать, что государство стоит на защите своих граждан. Как только массы своими действиями создали проблемы для буржуазии, главным образом экономические (например, перекрытие дорог), вчерашний «добрый полицейский» стал врагом №1 для недовольного трудящегося. Даже главный прокурор Перу вызвал Болуарте для дачи показаний по делу о ее предполагаемой роли в гибели протестующих. Однако доклад, опубликованный Amnesty International, убедительно свидетельствует о том, что это расследование является фикцией. В нем говорится, что Генеральная прокуратура Перу еще не допросила ни одного сотрудника перуанских сил безопасности, причастного к массовым убийствам, в то время как «недостаток ресурсов, экспертов и прокуроров, выделенных на эти дела, ряд институциональных мер, принятых прокурором подорвали расследование и сбор ключевых доказательств». В докладе Amnesty утверждается, что использование боевых патронов против безоружных протестующих в четырех отдельных регионах Перу предполагает «ответственность командующих высшего звена, по крайней мере Перуанской националистической партии и перуанской армии» при «сознательной и скоординированной помощи властей с целью утопить общественные протесты в крови». Далее следует заявление, что Болуарте и ее министры работали над «стигматизацией» убитых. Они сделали «безосновательные заявления, навешивающие на протестующих ярлык террористов, и одобряли действия перуанских силовиков».

Протестующих действительно всячески пытались очернить, взять хотя бы случай, где командир отдал приказ полицейским переплыть реку, хотя некоторые из них даже не умели плавать, а когда шестеро из них утонули, протестующие кинулись спасать оставшихся. Провластным СМИ такая история была ни к чему, и они решили исказить реальный ход событий, обвинив людей в смерти утопших.
Так Перу подошло к новому 2023 году, с великой возможностью для народа взять власть в свои руки. Однако к огромнейшему сожалению надежды пролетариата на лучшую жизнь были упущены: самый важный инструмент, национальная забастовка, не принес протестующим желаемого результата.

В 2023 году протесты возобновились, люди вышли на улицы с требованием отставки Болуарте, роспуска конгресса, а также создания новой конституции. Постепенно граждане начали осознавать, что забастовки и перекрытие дорог являются лучшей формой протеста, и генеральный секретарь Департамента федерации рабочих Арекипы созвал организации объединиться ради всеобщей национальной забастовки. На собрании присутствовало 70 лидеров от различных регионов. Требования бастующих остались прежними: роспуск конгресса и отставка Болуарте. Причем департамент сразу оговорился, что никаких переговоров с правительством Болуарте вести не намерен — их устроит только выполнение требований.
Вскоре организации, присутствовавшие на созыве от лица Департамента федерации рабочих Арекипы, начали действовать и призвали к общенациональной забастовке. Бастующие из разных городов двинулись в столицу, их стали размещать местные университеты по инициативе студентов, которые массово брали под контроль кампусы.

Пока забастовки объявляли целые регионы, более 350 тыс. работников в сфере образования отказались выходить на работу и присоединились к требованиям протестующих. В итоге национальную забастовку объявили 13 регионов, а число дорожных блокад по стране выросло до 23, став масштабным явлением.
Видя решительность бастующих, люди массово присоединялись к зачинщикам. Национальную забастовку объявили еще в 5 регионах. Власти решили задействовать против бастующих тяжелую технику — на улицах появились БТРы, танки и прочие военные машины. И снова между полицией и бастующими происходили стычки, не обошлось без пострадавших и задержанных. Протестующие захватывали различные стратегические объекты, полицейские участки, даже начали атаки на министров.
Стоит отметить блокировки дорожных сетей в национальном масштаб: этот инструмент протеста стал чуть ли не главным наряду с забастовками. Протестующие сумели установить 79 пунктов перекрытия дорог, для разблокировки власти направили военных, что вызвало лишь большее сопротивление народа. Наряду с этим военным рейдом военнослужащим официально разрешили использовать огнестрельное оружие против протестующих с расплывчатой формулировкой «в случае непосредственной опасности для жизни и физической неприкосновенности военнослужащих».

Вскоре представители из 7 южных регионов Перу провели встречу для организации масс и принятия коллективных действий против правительства. Они достигли соглашения и потребовали привлечь Болуарте к ответственности за десятки смертей протестующих: «Дина Болуарте должна уйти в отставку и отправиться в тюрьму», — заявил президент Департаментской федерации трудящихся Арекипы Хосе Луис Чапа Диас. Более того, 7 южных регионов, или как они себя назвали, «Южный макрорегион», выдвинули ряд условий и способов достижения поставленных задач:

• закрытие Конгресса;
• отставка Дины Болуарте, и уголовное наказание за преступления против человечности;
• проведение выборов в 2023 году;
• созыв учредительного собрания;
• освобождение Педро Кастильо;

Чтобы достичь поставленных задач ЮМ предложил:

• возобновить бессрочную забастовку;
• скоординировать центр из делегатов каждой области;
• приготовиться к поездке в Лиму для протестов;
• утвердить второй съезд организации;
• расширить формы борьбы, привлекая другие регионы.

К сожалению, в уже намеченный для бессрочных забастовок январь некоторые организации отказались от участия в бессрочных забастовках, аргументируя тем, что будут опираться на желания людей. То есть, сами организаторы масс начали частично отказываться от своей непосредственной роли проводника интересов трудящихся.
Постепенно протесты стихли, что во многом было связано с нежеланием организаций, ранее возглавлявших протест, идти дальше в своих требованиях.

В частности речь идет о ранее упомянутом профсоюзе Всеобщая конфедерация трудящихся Перу — он согласился на перемирие во время карнавала, чтобы «мелкие торговцы и ремесленники не понесли экономического ущерба».Важно обозначить, что период карнавала охватывал почти 2 месяца, и если Всеобщая конфедерация трудящихся Перу ранее призывала проводить забастовки, то иные крупные профсоюзы Перу вовсе отказывались выходить на улицы. В частности, Унитарный союз работников образования Перу (СУТЕП) заявил: «СУТЕП не собирается участвовать ни в какой забастовке, но это не означает, что мы не указываем на то, что сфера образования имеет множество проблем».

На сегодняшний день Всеобщая конфедерация трудящихся Перу (ВКТП) довольствуется лишь солидарностью с отдельными забастовщиками по всей стране. Также следует брать в расчет то, что ВКТП представляет собой коалицию профсоюзов, мнения которых были часто отличны от главной линии ВКТП. Еще в декабре 2022 года, то есть в самом начале протестов, руководство профсоюза уверяло в готовности кабинета Болуарте идти на диалог, а потому «право на протест соблюдается, но при условии соблюдения физической неприкосновенности, а также права государственной и частной собственности». Позиция ВКТП в данном контексте совпадает с Союзом гильдий Перу — организацией частных собственников, которые говорили, что блокировка дорог и захват предприятий негативно сказывается на «климате мира», которое правительство решительно жаждет достичь. Очевидно, что этот подход не помог бастующим.

Однако не все были согласны с позицией руководства ВКТП. Департаментская федерация трудящихся Куско (входящая в ВКТП) заявила, что идет на забастовки и призывает к отставке всего Конгресса — присоединившись, таким образом, к другим многочисленным организациям и профсоюзам: комитеты крестьянских и городских обходов (либо крестьянские патрули), Фронт обороны Уанкавелики, Национальная федерация работников сектора образования, Федерация работников департаментов Куско, Аграрно-революционная федерация Тупак Амару Куско, Федерация университетов Куско, СУТЕП и Региональная молодежная ассамблея Куско также объявляли о своем присоединении к забастовкам в декабре 2022.

И хотя было еще две попытки похода на столицу Перу, ни одна не увенчалась успехом по части реализации требований. С одной стороны, власти напрочь решили игнорировать требования протестующих, а 24-часовые забастовки перестали как-либо влиять на решения властей. Дошло до того, что протестующие и организации намеревались создать отдельную южную республику, независимую от Перу, но дальше заявлений дело не пошло.

Одной из последних сколько-нибудь значимых попыток протестующих добиться своих требований было формирование Объединенного национального комитета борьбы в июле 2023 года во главе с перуанским учителем Лусио Ккалло, в него вошел ряд политических партий и профсоюзов: демократы из партии Новое Перу, Коммунистическая партия Перу, демократы из Вместе за Перу, Комитет по реорганизации и переориентации СУТЕП, представляющий собой союз работников образовательной сферы Перу, Национальный единый центр крестьянских патрулей Перу, а так же Всеобщая конфедерация трудящихся Перу, которую принято считать главным профсоюзным центром страны.

Хочется сказать пару слов о Национальном центре крестьянских патрулей Перу, ведь название достаточно интригующее. Данная организация представляет из себя сеть оборонных общин сельской местности. Главная задача таких общин — патрулирование троп, дорог, пастбищ и полей — иными словами, это народная милиция, которая вынуждена была сформироваться ввиду отсутствия защиты от государства. Оборонные общины повлияли на то, что именно в сельской местности протесты еще долго не утихали — люди, осознав, что государство лишь отбирает, не давая взамен хотя бы безопасность, решили организоваться сами и начать выступать уже против государства. К тому же крестьянские патрули, или, как их еще называют, рондеро (исп. «обходы») довольно-таки часто были вынуждены вмешиваться в конфликты на горнодобывающих предприятиях, и хоть выступления имели в основном экологическую повестку, им также были очевидны несправедливость и ухудшение условий рабочих на фоне разграбления ресурсов. Таким образом народной милиции не хватало важнейшего элемента — авангарда, пролетарской партии. Именно этот недостающий фрагмент помог бы раскрыть потенциал сети общин и направить их на действительную борьбу, на экономическое противостояние, побочным эффектом которого стала бы охрана окружающей среды.

Однако вернемся к «Объединенному национальному комитету борьбы». В феврале он призвал граждан выйти на бессрочную забастовку. С этого же месяца регион Пуно был единственной точкой, где проводились акции выступающих — им удалось посетить столицу Лиму, но несмотря на мирный протест полиция разогнала людей слезоточивым газом. Видя очевидную неудачу как в процессе народного восстания, так и в забастовках, люди начали разочаровываться в используемых методах. И вот уже в последнем протестном Пуно граждане согласились на переход к обычной жизни.

В июле ряд организаций сформировал коалицию профсоюзных лидеров для третьего похода на Лиму. Помимо предыдущих требований, организаторы настаивали на освобождении политзаключенных, а также требовали суда над убийцами протестующих. Предвидя нежелательные для властей последствия, Болуарте заявила, что нельзя допускать нападения на национальную полицию, ведь «они такие же люди из народа, как и все мы». Особо лицемерно это прозвучало в контексте доклада Human Rights Watch и Amnesty International, установившего, что как минимум 30 протестующих погибло от огнестрельного оружия полиции.

Желаемый результат вновь не был достигнут, и хоть акции были довольно обширными (протесты фиксировались в 59 провинциях с блокировкой дорог в 23 из них), этого было явно недостаточно, чтобы переломить ход событий в пользу народного волеизъявления. В процессе протестной деятельности крупные профсоюзы будто намеренно ограничивались лишь маршами или крайне короткими забастовками, чтобы постепенно «выпускать пар» у недовольных граждан — в этой связи один из профсоюзов учителей даже назвал ВКТП предателями. Таким образом, протесты утихли не добившись выполнения ни одного из требований.

Реакция стран и организаций на события в Перу была неоднозначной: ЕС призывал все стороны вести конструктивный диалог, но вместе с тем осудил любые действия, противоречащие конституции. Организация американских государств (ОАГ) высказалась резко против действий Кастильо. Правительство Аргентины также призвало граждан уважать конституцию. А США и вовсе прозвали Кастильо «бывшим президентов Перу» после третьей попытки импичмента от конгресса. Аргентина, Колумбия, Чили, Бразилия, Уругвай, Эквадор, Испания — все эти государства в большей или меньшей степени осудили действия Кастильо.

Тем не менее, тогдашний президент Мексики поддержал Педро, хоть и сделал это завуалировано: «прискорбно то, что в силу интересов экономических и политических элит поддерживали атмосферу конфронтации и враждебности по отношению к Педро Кастильо, заставляя его принимать решения, которые помогли его противникам окончательно отстранить его от должности».

В большинстве своем, государства высказались против Кастильо и против последующих происшествий в Перу. Ведь как ни странно, бывший президент воспринимался костью в горле не только для местной буржуазии, но и шатким союзником для ближнего и дальнего зарубежья.

И как оказалось, шаткость «союзника» Кастильо сменилась на неопределенность кабинета Болуарте из-за неспособности свести на нет конфликт между властью и народом. Поэтому появилась новость о том, что США намерены ввести в Перу свои регулярные военные части с санкции Болуарте. Произошло это в разгар «третьего похода на Лиму», то есть в мае 2023 года. Стоит отметить, что за санкционированный ввод войск проголосовало правое большинство конгресса во главе с Болуарте, резолюция позволило ввести контингент до 1 тыс. человек. Согласно официальным данным из Вашингтона, «персонал США» будет осуществлять «сотрудничество и учебные мероприятия с вооруженными силами и национальной полицией Перу» и «не покушается на суверенитет» страны. Однако такое объяснение выглядит сомнительно, так как в Перу уже есть подобные учебные центры. Но вот что не вызывает сомнений, так это попытка США ввести войска для подавления протестов/координирования национальной полиции ради той же цели.

По этому поводу высказался тогдашний президент Мексики Андреас Обрадор, сказав: «За вводом американских войск стоят перуанские олигархи, и при этом законодатели нарушили всю правовую и конституционную базу Перу». К тому же не следует забывать о том, что между Китаем и США идет борьба за полезные ископаемые Перу, и такая интервенция является отличным шансом для США перераспределить активы в свою пользу.

Итак, оглядываясь назад мы можем уверенно сказать что требования протестующих не были удовлетворены. В период с декабря 2022 по декабрь 2023 года в Перу провели 2104 политических протеста против правительства. В результате государственных репрессий погибли 67 граждан, более 1785 получили ранения (цифра, которую Минздрав не обновлял с марта), более 700 человек были привлечены к ответственности. Однако характер протестов ослаб, потому что, во-первых, протестующие имели различное видение причин кризиса. Одни утверждали, что Кастильо был прав, и его нужно освободить, а конгресс — распустить и учредить временное правительство. Другое мнение заключалось в том, что ни Кастильо не имел права так резко распускать конгресс, ни конгрессу не следовало сажать в тюрьму Кастильо, и раз уж случилось так, как случилось, то необходимо созвать учредительное собрание. И, наконец, третьи прослеживали некую связь с коррумпированным правительством как Кастильо, так и Болуарте, а потому требовали досрочных выборов.

Помимо различных вариантов причин кризиса от протестующих, появилось разочарование в протесте как инструменте давления на власть. К сожалению, пролетарии Перу оказались сами по себе, отсутствие партии или какой-бы то ни было организации, которая могла бы взять на себя лидерство в отстаивании интересов трудящихся, сыграло злую шутку. Да, были коалиции трудящихся, но в итоге они либо сдавались, либо переводили протест в примирительное русло. Сумевшие стихийно организоваться против капиталистического произвола и нарушения буржуазией своих же буржуазных законов, перуанцы не смогли осознать себя как класс, и потому решили требовать новый конгресс и президента, а не брать власть в свои руки. Опрос показал, что с февраля по март 2023 года мнение о том, что протесты являются серьезным оружием в руках народа, снизилось с 51% до 41%. Вопиющая жестокость в подавлении протестов также сыграла свою роль: протестующие увидели тот самый «оскал капитализма», когда все бравурные речи о демократии, о ценности человеческой жизни сводятся на нет, если речь идет о возможной потере прибыли.
Конечно, причины для протестов — жестокая капиталистическая эксплуатация местными, американскими и китайскими компаниями, государственный произвол, предательства интересов рабочих и так далее — никуда не исчезли, и потому в новом, 2025-м году протесты воспламеняются с новой силой. Кроме того, о себе решил напомнить и Кастильо, объявив длившуюся четырё дня голодовку.

В лице Кастильо народ Перу видел шанс на перемены, особые надежды питали жители сельских местностей, для которых президент Педро Кастильо, будучи сам по себе и без партий в конгрессе, виделся тем самым «народным избранником», который может сделать их жизнь лучше. Но по горькой иронии Кастильо после избрания отрекся от своих же предвыборных обещаний, хоть и не сказал об этом в открытую. А когда понял, что в одиночку проигрывает, вместо того, чтобы положиться на своих избирателей, он решил понадеяться на законность буржуазного права.
Кастильо забыл о том, что государство с его законами и конституциями, которые отправляются в корзину, когда начинают мешать — лишь классовый посредник, аппарат насилия в руках правящего класса. Эта наивность стоила ему многого. И еще большего — рабочим Перу, которых никак нельзя обвинить в нерешительности.
Верно говорят, что каждый кризис — это возможность для пролетариата взять власть. Ведь в процессе кризиса все противоречия достигают предела, все уродства пережившего себя капитализма выходят наружу, и у многих трудящихся невольно открываются глаза на жестокую и несправедливую реальность.

Однако все эти прозрения и гроша ломаного не стоят, если нет партии или хотя бы организации, которая могла бы не только объяснить людям причину их бед, но и повести за собой. К огромному сожалению в Перу не оказалось такой партии, реформистские левые вроде Свободного Перу предлагали взять то, что принадлежит народу, через выборы, а различные коалиции в процессе протестов отлично себя показали на коротких дистанциях, но не смогли увидеть за отдельными лицами и конгрессами истинную причину кризиса — капитализм. Потому они были обречены биться в закрытые двери.

Лидеры коалиций протестующих бастовали слишком мало (некоторые забастовки длились от 24 часов до пары дней), чтобы буржуазия почувствовала на себе последствия этих забастовок, они не стремились переходить к экономической власти — чего уж говорить о политической. Все их действия сводились к требованиям замены «плохих» людей на абстрактных «хороших». В таких условиях пролетариат остался один на один с буржуазной машиной подавления.

Главный вопрос заключается в том, смогут ли пролетарии Перу извлечь урок из этой истории? Ведь буржуазия определенно свои выводы сделала, отныне в Перу всякие протесты влекут криминальную ответственность. Важнейшей задачей рабочих является создание революционной партии, которая смогла бы повести за собой пролетариат; которая не ограничивалась бы глупыми требованиями о смене лиц у правительства; которая не поступалась бы своими принципами и обещаниями, как это сделал Кастильо. Партии, которая не отступит в решающий момент, которая чувствует боль и ужас каждого рабочего, и потому предана ему от начала до конца. Именно такой партии, такой организации не хватило пролетариату Перу, именно поэтому отличная возможность взять власть в рабочие руки была упущена.