Французский колониализм в Западной и Экваториальной Африке

О колониализме сейчас принято говорить как об истории давно прожитых дней. Жестоком, по сути людоедском, системном сбое, когда преуспевающие страны Старого Света, наладив прочные связи с остальным миром, вдруг стали его эксплуатировать, грабить и, конечно же, топить в крови. Но чтобы понять “что это было” по-настоящему, нужно избавиться от абстракций “вдруг” и “наладив прочные связи”, заменив их более конкретными суждениями. Колониализм, как и другие явления мира, никогда не появляется по щелчку пальцев и так же никуда не исчезает. Как мы убедимся ниже, он имеет глубокие корни, уходящие в античность, где развивался из множества других явлений. Также в следующих главах будет раскрыто, почему колониализм не пережил ХХ век, но лишь в том виде, в котором он к ХХ веку был представлен. А сейчас мы дадим вводную информацию, чтобы сформировать общее представление о колониализме.

Первыми колонизаторами Африканского материка были древние греки, а первой африканской колонией можно считать Кирену ─ город, основанный ими еще в 631-м году до нашей эры. Кроме греков были также финикийцы, римляне, арабы, а начиная со средних веков подключились и испанцы с португальцами... Последние к XV веку прибрали к рукам практически все западное побережье и развернули активную работорговлю, а позже к ним присоединились и другие европейцы: французы, голландцы, англичане. За последующие 400 лет (то есть с XVI по XIX век) было порабощено и вывезено около пятнадцати миллионов негров и еще миллионов пятьдесят-шестьдесят погибло совокупно: во время транспортировки, от участия в невольничьих бунтах, разных конфликтах и войнах, и т.д., и т.п. Нечеловеческие условия содержания рабов приводили к многочисленным восстаниям, кульминацией которых стала Гаитянская революция 1791-го года. Прошедшая параллельно с Французской под девизами свободы, равенства и братства, она сильно испугала европейские государства, которые шаг за шагом начали отменять сначала работорговлю, а потом уже и само рабство... Были этому и чисто экономические причины: англичане, например, чуть ли не первые, кто взялся за это дело. С обретением независимости Соединенными Штатами Америки, они потеряли свой главный рынок рабов и стали по факту поставщиками для своих конкурентов, что совсем не устраивало торговые круги, а следовательно, и правительство Англии. Это отчасти и привело к отмене рабства в Британских колониях в 30-х годах XIX века. Позже его запретили и другие государства, такие как Франция (во второй раз), Дания, Нидерланды, Испания и т.д. Но с формальной “отменой” рабство никуда не делось, а только расцвело в скрытых (а часто и не очень) формах с переходом к империализму, новейшей стадии капитализма, когда колонизация обрела невиданные масштабы: уже к 1900-му году было колонизовано 9/10 Африки. Причиной такого обострения колониальной политики стало в первую очередь стремление образовавшейся в результате слияния промышленного и денежного капитала финансовой олигархии к вывозу уже не ресурсов, а именно самого капитала за границу. Кроме того, беспардонная выкачка ресурсов из колоний и грубейшая их экономическая эксплуатация позволяла буржуазии не только разбогатеть самой, но и, дабы не допустить революций, улучшить в известной степени положение рабочих. Ярче всего об этом выразился в разговоре со своим компаньоном, журналистом Уильямом Стедом, крупный британский империалист Сесиль Родс: “Я был вчера в лондонском Ист-Энде (рабочий квартал) и посетил одно собрание безработных. Когда я послушал там дикие речи, которые были сплошным криком: хлеба, хлеба!, я, идя домой и размышляя о виденном, убедился более, чем прежде, в важности империализма: моя заветная идея есть решение социального вопроса, именно: чтобы спасти сорок миллионов жителей Соединенного Королевства от убийственной гражданской войны, мы, колониальные политики, должны завладеть новыми землями для помещения избытка населения, для приобретения новых областей сбыта товаров, производимых на фабриках и в рудниках. Империя, я всегда говорил это, есть вопрос желудка. Если вы не хотите гражданской войны, вы должны стать империалистами”.

Кроме Британии яростным колонизатором и ближайшей ее соперницей в “Гонке за Африку" выступила “царица ростовщического империализма” ─ Франция. Сейчас она как никто другой страдает от многочисленных проблем с мигрантами, а некоторые ее ведущие политики, как, например, главная соперница Макрона Мари Ле-Пен и “французский Трамп” Эрик Земмур, строят всю свою политическую карьеру на ксенофобских и антимигрантских заявлениях. Но тем не менее, именно Франция сама создала себе эту проблему и именно она продолжает делать все для ее усугубления... Наш цикл статей поможет разобраться и в этой проблеме детальней, а не просто спихивать ее на бедных мигрантов. Сегодня мы разберем два немаловажных для французской колониальной империи региона ─ Западную и Экваториальную Африку (про Алжир, Тунис и Мадагаскар напишем потом).

Западная Африка ─ это регион, который простирается вглубь от западного побережья Африки вплоть до озера Чад. С середины 90-х годов XIX века по 1960-й большая его часть находилась под непосредственным контролем Франции, а в нынешнее время на территории бывшей Французской Западной Африки находится девять политически независимых государств: Мавритания (единственная здесь преимущественно арабская страна), Мали, Сенегал, Гвинея, Кот-д'Ивуар (“Берег Слоновой Кости”), Бенин, Того, Нигер и Буркина-Фасо. Пять из этих девяти государств после обретения независимости провозгласили курс на социалистическое строительство, а последняя из вышеупомянутых, Буркина-Фасо, была еще и маяком для если не всего, то как минимум франкоязычного панафриканистского движения. Во Французской Экваториальной Африке, где после “политической” деколонизации сформировалось пять государств: Конго, Камерун, Чад, Габон и Центральноафриканская Республика ─ нас больше всего интересует первое, где также был провозглашен социалистический курс... Но был ли он в упомянутых государствах действительно социалистическим? В этом нам еще предстоит разобраться.

Поиск истоков французского колониализма и международной экспансии ─ дело выбора. Король всех франков, Карл Великий, ставший в 800-м году Императором Запада, объединил в единое государство значительные европейские территории, создав тем самым многонациональную европейскую империю. В XI веке французы впервые устремили свои взгляды по ту сторону пролива, когда нормандский король Вильгельм I Завоеватель победил англосаксов и оккупировал Англию в 1066-м. Через 33 года, в 1099-м, французы вследствие крестового похода основали первое Иерусалимское королевство, просуществовавшее до 1187-го, а с 1192-го по 1372-й французская династия правила Кипром. В 1204-м году крестоносцы берут Константинополь и французские аристократы на осколках Византии предпринимают попытку создания Латинской империи. В 1266-м году Сицилию захватывает французский граф Карл Анжуйский, а с 1278-го по 1285-й он также правит Ахеей. Кроме того, стоит упомянуть и один из первых сдвигов французов в сторону Африки: в 1334-м они посещают Канары, а в начале XV века французских мореплаватель Жан де Бентанкур совместно со своим компаньоном Гадифером де Ла Саллем и вовсе захватывает Канарские острова, провозглашая себя их королем. С началом эпохи Великих географических открытий начинаются и первые попытки французов колонизировать Америку и Азию, а в первой половине XVII века руки Франции наконец-то полноценно добираются и до Африки.

Само французское присутствие в Африке было тесно связано с, в первую очередь, торговыми операциями Вест-Индийских плантаций. В 1612году французы попытались установить торговую точку в регионе речки Гамбия, но безуспешно. Такие же неудачные попытки были произведены в 1623-м и в 1635-м годах. Первым триумфом для французских колонизаторов был основанный в 1659-м году на территории нынешнего Сенегала портовый город Сен-Луи. Он был одним из наиболее важных центров торговли рабами, золотом, гуммиарабиком, слоновой костью и прочими материалами, а также служил острием дальнейшего проникновения в Тропическую Африку. В последующие полторы столетия не было никаких особых телодвижений, за исключением основания “крепости рабов” ─ города Альбадар и неудачной попытки захвата острова Джеймс ─ аналогичного Британского форта, а Великая Французская революция даже смогла на некоторое время уравнять африканцев в правах. Наполеон также преимущественно не был особо заинтересован в колониальной политике, предпочитая сосредоточиться на континентальных делах, а обе буржуазные монархии ограничились действиями в Северной Африке. Февральская революция 1848-го года дала африканцам небольшую передышку, ведь рабство было во второй раз отменено. Однако пришедший к власти Наполеон III, запустив череду новых завоеваний, дал понять, что передышка будет кратковременной...

Но настоящим империалистом-колонизатором Луи Бонапарту не суждено было стать: неудачи во Франко-прусской войне и внутригосударственные проблемы привели к его свержению в результате Сентябрьской революции. С установлением Третьей Республики власть фактически перешла в руки финансовой олигархии, а саму “республику”, по меткому выражению французского автора экономических брошюр Лизиса, можно было смело называть “финансовой монархией”. И именно ей, а не Наполеону III, была предназначена та роль агрессивного империалиста. Капитулировав перед Пруссией и разгромив парижских коммунаров, Франция устремила свой взгляд на Африку, за которую через десять лет началась беспощадная борьба между крупнейшими капиталистическими государствами. Не желая сильно отставать от своей исконной соперницы ─ Британии, она решила принять участие в этой “драке” за окончательный раздел мира. Используя Сен-Луи и другие захваченные территории Сенегела как плацдарм, французские колонизаторы продвинулись внутрь Африки, захватив в 80-90-х годах обширные территории в бассейнах речек Конго, Убанги, Нигер, Шари и у озера Чад. А по англо-французскому соглашению 1899-го года о разделе Тропической Африки Франция получила также ряд районов к западу и северо-западу от водораздела рек Конго и Нила. На этом формирование французской колониальной империи в Африке и вообще было закончено. В дальнейшем она претерпит некоторые изменения, но суть от этого не изменится. Теперь стоит детально рассмотреть положение вещей внутри самих колоний, а именно: их администрации и, что есть наиболее важным и на чем стоит остановиться особо, ─ экономику этих территорий.

Завоевав немалые территории внутри материка, французы изначально руководили ими либо как частью Сенегала, либо как отдельными единицами. Как правило, завоеванными землями руководили офицеры, а на картах они были помечены как “Военные территории”. В средине 90-х годов XX века французское правительство под настоянием финансовой олигархии решило укрепить непосредственную власть над колониями. Все земли к западу от Габона были переданы под руководство одного губернатора, который находился в Сенегале и отчитывался непосредственно Министру заморских территорий. Первым генерал-губернатором Сенегала 16 июня 1895 года был назначен Жан-Батист Шоди, а его резиденция находилась в городе Сен-Луи. Через семь лет после этого столицу перенесли в Дакар, а еще через два ─ союз колоний начал именоваться «Французской Западной Африкой», или “ФЗА”. В 1910-м похожая структура была образована и в Экваториальной Африке ─ “ФЭА”. Граница меж ФЗА и ФЭА была проведена по нынешней госгранице меж Чадом и Нигером. Все колонии из обеих структур руководились разными лейтенант-губернаторами, которые уже в свой черед были под управлением генерал-губернатора. Все они являлись, конечно, не более чем лакеями французского империализма и главным образом их задачи сводились к исполнению прихотей монополистических компаний и наведению порядка внутри колоний.

Наиболее исчерпывающий и существенный анализ по данной теме был предоставлен автором “Политической экономии Африки”, нигерийским марксистом Клодом Аке. В своей книге автор, пользуясь методом диалектического материализма, детально разбирает общие характеристики экономики африканских колоний (а потом и “независимых” государств), вскрывает внутренние и внешние противоречия, а также разбивает в пух и прах буржуазные “теории развития”. Мы же, пользуюсь огромным аналитическим и фактическим материалом, предоставленным нам товарищем Аке, должны подвести его анализ под тему нашей статьи. И начнем, пожалуй, с основных особенностей, основных проблем (не для капиталистов, конечно же, а для самих колоний) колониальной экономики.

I. Раздробленность

Капиталисты не ставят перед собой цель в развитии того или иного региона. Их главная задача ─ извлечение максимальной прибыли из чего и где получится. Если достижение этой цели требует развития производственных сил, техники, самого региона ─ это жертвы, на которые они готовы идти.

Следуя принципу “наибольшей выручки при наименьших расходах”, европейские империалисты вкладывали деньги лишь в те регионы, развитие которых обязательно для извлечения доходов, и лишь в те регионы, которые предоставляли для них главный интерес. Это и привело к неравномерному развитию внутри африканских колоний, а значит, и к раздробленности, дезинтеграции их экономики. Например, изначально после полного завоевания Сенегала наиболее развитым городом был Сен-Луи ─ важный тогда управленческий и торговый центр. После того как колониальная администрация решила, что эта роль лучше подойдет для Дакара, le capital (столица, капитал) перенесли в Дакар, обрекая в будущем Сен-Луи на почти такую же нищету, как и в остальных, ничем не примечательных городах Африки. Сейчас Дакар имеет 80% всех экономических активов страны, производит больше половины ВВП и является единственным городом Сенегала с преимущественно налаженной канализацией...

Прекрасным примером раздробленности колониальной экономики являются также железнодорожные сети, построенные метрополиями. Хотя, “железнодорожные сети” ─ скорее явное преувеличение, чем название того, что было проведено в Африке. В своей книге 1968-го года “West Africa undercolonial rule” британский историк и писатель Майкл Краудер наилучшим образом охарактеризовал состояние этой отрасли: "Все железные дороги были проложены по направлению к побережью, они казались совершенно несвязанными одна с другой, имели разную ширину колеи, и поэтому создание железнодорожной сети в Западной Африке сегодня невозможно". Такой беспредел, царствующий в этом секторе, вполне объясним нежеланием и невозможностью колонизаторов во время продолжающейся империалистической конкуренции планировать что-либо на будущее колоний. Железные дороги строились исключительно для удовлетворения сиюминутных потребностей метрополий в импорте определенных ресурсов. Об этом говорит и ничтожное количество построенных за все 60 с чем-то лет царствования французов километров железных дорог в Западной Африке ─ 3700. Для сравнения, в самой метрополии за двадцатилетний период (с 1850-го по 1870-й) было построено около 20 тысяч километров железнодорожных путей, и это при том, что площадь ФЗА превышала площадь континентальной Франции больше чем в восемь с половиной раз...

II. Узость ресурсной базы и ограниченность экспорта

Еще одним характерным проявлением раздробленности экономики является ограниченность добычи и экспорта материалов. Колониальный капитал, продолжая следовать уже описанному выше принципу, был заинтересован в производстве лишь тех видов сырья, которые могли принести максимальную прибыль. Он совсем не был заинтересован в разноплановом развитии добычи ресурсов, предпочитая сосредоточится на каком-то одном, (по мнению капиталиста) более перспективном, исходя из возможностей и обстоятельств той или иной колонии. В каждой из них усилия чаще всего концентрировались на одном (иногда ─ двух) ресурсах, которые потом благодаря неэквивалентному обмену (цена покупки у местных торговцев и зарплаты местных работников часто были в 10 раз ниже по сравнению с ценой дальнейшей продажи, принося баснословные прибыли финансовому капиталу) оказывались в руках метрополии. Так, экспорт Сенегала состоял преимущественно из арахиса, экспорт Дагомеи (будущего Бенина) ─ из пальмового масла, Кот-д'Ивуара ─ какао-бобов и кофе, Гвинеи ─ кофе и бананов и так далее. Примечательно еще и то, что до прихода французов эта отрасль добычи ресурсов чаще всего не была разработана, либо была, но в ограниченных количествах и не занимала особого места в экономике стран. Например, когда французы начали добывать в Кот-д’Ивуаре какао-бобы, в первом году их экспорт составил всего лишь 135 килограмм, через двадцать лет, в 1921-м ─ экспорт подняли до 1500 тонн, а в 1939-м он уже составил ошеломляющие 55500 тонн, занимая, наряду с кофе, лидирующие позиции в торговле страны. Ориентируя колонии на производство определенных нескольких ресурсов, Франция тем самым делала их экономику от этих ресурсов максимально зависимой, что негативно потом отразится и на постколониальной экономике.

Про обрабатывающую промышленность, наверное, и говорить не стоит ─ она практически отсутствовала. Колониальные правительства не были заинтересованы в развитии этого сектора. Их интересы в любой колонии, как уже было сказано в начале, формировались первым делом тем, что она являлась источником сырья и рынком сбыта для произведенных в метрополии товаров. А если инвестиции в обрабатывающую промышленность и производились, то производились они, как всегда, для получения моментальной прибыли, что опять-таки в свою очередь приводило к раздробленности в даже такой незначительной в экономике колоний отрасли. И именно раздробленность в этой отрасли, вместе с другими причинами, не давала никаких толчков к ее развитию, что значительно затруднило жизнь африканских колоний после обретения ими независимости. Ведь без развитой обрабатывающей промышленности невозможно производить товары более высокого порядка, чем просто сырье. Это еще раз наглядно показывает, что с присутствием тут европейских монополий никакой прогресс невозможен.

III. Отсутствие конкурентоспособного рынка и склонность к формированию монополий

С самого начала европейское экономическое пребывание в Африке было так или иначе связано с монополизацией. Отчасти это можно объяснить условиями, которые сложились в период первых тесных контактов между Европой и Африкой. В XV веке лишь крупные предприятия имели возможность осуществлять долгие и рискованные морские экспедиции в Африку за рабами или ресурсами. Также из-за дороговизны таких экспедиций торговлю с Африкой в доколониальный период могли главным образом вести крупнейшие государственные (либо спонсируемые государством) компании. Во Франции примерами таких компаний можно считать созданную в 1673-м “Compagnie du Sénégal” и созданную в 1684-м “Compagnie de Guinée”. Этим и им подобным кампаниям принадлежало по сути монопольное право на торговлю. Таким образом мы видим, что при своем проникновении в Африку капитализм уже был монополистическим и естественным образом он оставался таким и на империалистической стадии: на смену двум вышеуказанным компаниям в Западной Африке пришли “Compagnie Francaisede l'Afrique Occidentale” и “Société commercialede l'Ouestafricain”, а в ФЭА отрабатывала свое “Compagnie Francaisede l'Afrique Equatoriale”. Теперь именно они имели монополию на торговлю в своих регионах. В банковом деле, как наглядном примере доминирования финансового капитала, дело обстояло (и обстоит) еще хуже: французы создали единый банк для операций во всех свои западно и центральноафриканских колониях ─ “Banque de l'Afrique Occidentale”. Но почему только монополии? Где тот чистый, девственный капитализм? Где пресловутый принцип “laizess-faire”? И почему мы не должны радоваться по поводу его отсутствия? А не должны мы радоваться как минимум потому, что капитализм все же есть гораздо более прогрессивный строй, чем феодализм, и за всю эту прогрессивность он должен благодарить конкуренцию, ведь именно она стимулирует развитие производительных сил. Об этом говорит и Клод Аке: “Конкуренция между капиталистами ведет к развитию производительных сил, поскольку они расширяют производство, чтобы снизить издержки; создают новые орудия труда, внедряют новые машины, позволяющие улучшить и удешевить выпускаемые товары, изыскивают новые источники сырья и разрабатывают новые технологические процессы. Капитализм в большей мере, чем все предшествующие ему способы производства, способствовал развитию производительных сил и сделал это благодаря присущей ему конкуренции. В колониальной Африке капитализм, так сказать, сократил свою историю и перешел непосредственно в монополистическую стадию”. Как мы сможем увидеть, чуть ближе ознакомившись с развитием Африки, такой характер капитализма не только не предоставил возможности для развития производительных сил, но и также породил кучу непосредственных противоречий, а также проблем для будущих постколониальных государств, но об этом позже. Сейчас рассмотрим остальные особенности колониальной экономики.

IV. Технологическая зависимость

Мы уже проходили невзначай финансовую, денежную и торговую зависимость стран-колоний от их метрополий, но не затронули пока зависимость технологическую, а ведь именно она чуть ли не наиболее существенна. Как известно, решающим фактором развития производства является именно уровень развития орудий труда. Ведь без них практически невозможен всякий труд вообще, исключая лишь труд с помощью естественных средств, но большой прибыли он принести не может. В капиталистическом обществе средства труда принадлежат капиталистам, и “отдавая их в долг” рабочим, они перекладывают на них всю работу, а сами лишь изымают доходы. Рабочие же вынуждены “заимствовать” эти орудия труда, чтобы иметь возможность хоть как-то прокормить себя и свою семью. Подобная зависимость и подобный тип принуждения существует и между метрополиями и колониями. Последние, не имея своих орудий труда, вынуждены полностью полагаться на монополии. Это проблема особенно остро встает после обретения колониями независимости, ведь не имея нужной техники, они не могут развивать и улучшать свои производительные силы.

V. Запутанность и разнообразие производственных отношений

Одним из самых показательных последствий преждевременного проникновения капитализма в Африку является запутанность и разнообразие ее производственных отношений. Кроме того, это напрямую вытекает из пункта про раздробленность: капитал ради переориентации местных локальных экономических систем на лишь выгодные ему промыслы, по сути, насильственно смешивал их между собой. Тут мы, кроме буржуазного способа производства, можем также увидеть и простое товарное производство, и патриархальное, и отдельные черты феодализма и даже рабовладельческого строя. Конечно же, доминирующим является капиталистический сектор, и только своеобразные черты других укладов смогли сохраниться. Так, невзирая на то, что подавляющее большинство населения жили в племенах, обрабатывали землю, то бишь являлись в каком-то смысле “крестьянами”, с началом царствования империалистов они фактически перешли на положение рабочих. Из-за манипулирования племенным производством (колонизаторы издавали законы, указывающие кому что производить; издавали законы о стандартизации сельской продукции и техники; проводили различные программы развития сельского хозяйства, в соответствие с коими крестьяне должны были переходить на более затратные инструменты, техники и даже более затратные удобрения!) и уже упомянутого неэквивалентного обмена капиталисты смогли с известной легкостью присваивать себе прибавочную стоимость, произведенную не только рабочими, но и крестьянами, пускай и контролируя сам процесс производства лишь косвенно.

Но вместе с крестьянами, уклад жизни которых являлся, по сути, сочетанием первобытнообщинного способа производства и простого товарного производства, в Африке остался куда более ужасающий пережиток прошлого ─ рабство. Европейские, и в частности французские, колонизаторы не были заинтересованы в трате дополнительных затрат на борьбу с рабством. И пусть некоторые оголтелые апологеты империализма и колониализма смеют заявлять о том, что главной целью (!) европейцев было освобождение Африки от рабства, в некоторых странах оно не только процветает, но и охватывает значительную часть населения. Так, придя в Мавританию, французы попытались “отменить” рабство еще в 1905-м году, но поняв, что эта мера не принесет им сильной прибыли, решили оставить ее до... 1981-го года, когда подконтрольное французским властям мавританское правительство наконец “отменило” рабство, “запретив” его в 2007-м. Но мы все знаем, что такое закон. Без исполнения ─ он всего лишь вычерченные на бумажке несколько строчек слов, не более. В настоящее время в чистом рабстве в Мавритании находится как минимум 600 тысяч человек (мужчин, женщин и детей), то бишь 1/5 от населения страны... Правительство проблему не признает.

Мы прошлись по основным особенностям африканской колониальной экономики. Стоит теперь рассмотреть, какие противоречия они порождали. А противоречий, мягко сказать, было немало...

Стоит, прежде всего, учесть, что противоречия колониальной экономики со временем кое-как видоизменялись, преобразовывались и чаще всего под влиянием объективных причин ─ обострялись. Временная эпоха до 1930-го года характеризовалась многочисленными войнами, захватом новых территорий, насаждением и распространением новых видов производств. Африканцы тем временем пребывали в нечеловеческих условиях. Так, для построения железной дороги, идущей из Браззавиля в Пуар, которая была необходима капиталу для более быстрой перевозки добытых ресурсов, французы использовали плененных в военных сражениях местных жителей, каждый четвертый из которых при работе около года попросту подыхал. С началом Великой депрессии противоречия, о которых мы будем говорить дальше, усилились вместе с ухудшением положения масс, которые небольшое “процветание” испытали лишь после окончания Второй Мировой. Но по сравнению с европейскими странами, оно было настолько незначительно, что его практически можно было и не заменить. И все-таки именно в послевоенные года начинают вскрываться и вот те значимые классовые противоречия, о которых мы сейчас и поговорим.

I. Противоречия между колониальным капиталом и африканской мелкой буржуазией

Марксистская теория говорит нам о том, что обычно главными противоборствующими силами в капиталистическом обществе являются два класса ─ капиталисты и пролетариат. Но в Африке нет ничего обычного. В ней главный вызов колониальному капиталу бросила как раз таки мелкая буржуазия. Но как именно она образовалась? Часть мелкобуржуазного сословия сформировалась еще в результате возникновения первых буржуазных отношений в Африке вследствие торговли. Так, европейцы, устанавливая на прибрежных регионах Африки свои фактории, чаще всего пытались договорится с местными царьками и вождями, а также с их так называемыми “коммерческими агентами”, которые впоследствии и составили африканский торговый капитал. Другая же, более в этом случае революционная часть мелкобуржуазного слоя, а именно ─ рабочая аристократия, как выясняется, сформировалась благодаря внедрению в африканских колониях образования... “Что, образования?!” ─ спросит хоть как-то знакомый с историей Африки здравомыслящий человек. Либерал же назовет это подтверждением своей теории о “цивилизаторской миссии” Европы в Африке. Несмотря на эту, популярную среди многих либералов, мантру, колониальная буржуазия, если бы у нее была возможность не заниматься образованием “туземцев”, с радостью этим бы воспользовалась. Но таковой возможности у нее не было. Колониальному капиталу нужны были послушные вожди, которых можно было крутить вокруг пальца, и колониальному капиталу нужны были управленцы, специалисты по технике, работники, получившие определенную компетенцию, и просто люди, которые следили бы за исполнением работ. Европейцев не хватало, поэтому брали именно африканцев. Но даже на выполнение такой практической задачи колониальная буржуазия тратилась неохотно, а число учащихся в школах было пренебрежительно мало. Например: по состоянию на 1934-й год во всей ФЗА была только одна (!!!) средняя школа, а училось в ней менее шести сотен (!!!) детей. Тем не менее, образование учащимся африканцам давало возможность дальнейшего продвижения, более высокого положения, то есть приближения к культуре колонизаторов. Достигнутый статус и полученные знания выносили их на центральные позиции в социуме, а значит позволяли копить сбережения. С помощью этих накоплений и обретенного влияния образовалась местная мелкая буржуазия. Но, допустим, образовалась она, и что? Чем были обусловлены противоречия между африканской мелкой буржуазией и буржуазией колониальной? А обусловлены они были, конечно же, монополистическим характером колониального капитализма, который существовал в Африке. Благодаря концентрации политической и экономической власти капиталистическое накопление могло проводиться в наиболее жестких формах и примеров тому тысячи, если не миллионы... Надменность европейцев, кроме того, усугублялась презрением к местному населению и подкармливалась той расистской идеологией, которая заявляла, что туземцы и не люди совсем, что их можно “грабить, насиловать, убивать” (примерно так говорил один французский министр), и это все будет в их благо, ведь только так их можно “приобщить к западной цивилизации”. Европейцы не принимали африканцев за себе подобных. Те для них могли быть в лучшем случае помощниками. Вот, например, что писалось в одном из рассказов, который французы предназначали для учащихся африканских школ: “С одной стороны, для местного населения выгодно работать на белых, поскольку они лучше образованны, и поэтому благодаря белым коренное население сможет развиваться быстрее, лучше и быстрее учиться, больше узнать и в один прекрасный день стать действительно полезными людьми. С другой стороны, черные будут оказывать услуги белым, предоставляя им помощь своих рук — обрабатывая землю (что позволит им выращивать для европейцев зерно), а также воюя за Францию в составе туземных армий. Таким образом, две расы будут связаны друг с другом и станут трудиться вместе во имя общего процветания и счастья. Вы, мои смышленые и усердные дети, всегда поможете белым в этом их деле. Это ─ долг”. И именно благодаря закрепленной в головах формуле отношений “хозяин ─ слуга”, как тут сказано, “белые” с трудом понимали, что у их “слуг” ─ “черных” могут быть свои собственные интересы... И еще с гораздо большим трудом они понимали, что эти интересы могут быть противонаправлены интересам их господ. Но они были. Пробиваясь на более высокую ступень общества в поисках той сладкой жизни европейских буржуа, африканцы наталкивались на непреодолимые препятствия. Те, кто, например, добыл значимую в своем деле квалификацию, все равно были далеко позади европейцев. Даже если африканцы были в сто раз умнее, проворнее и хитрее ─ место на верхушке все равно было у человека с кожей посветлее... И лишь естественным исходя из этого является то, что мелкая буржуазия, сталкиваясь с тем, что “место под солнышком” для них закрыто даже в своей родной, солнечной Африке, разочаровывалась и становилась на путь борьбы с колониальным капиталом.

II. Противоречия между капиталом и пролетариатом

В любом капиталистическом обществе существуют противоречия между трудом и капиталом. Возникают они, прежде всего, из-за того, что капиталист безвозмездно присваивает себе прибавочную стоимость, производимую рабочим за счет неоплачиваемого ему труда. Такие противоречия присутствовали и присутствуют даже в такой своеобразной форме капитализма, которая есть в Африке. С проникновением на этот континент буржуазного способа производства начался вполне закономерный процесс урбанизации и пролетаризации населения. Это можно наилучше увидеть на примере Дакара, где с 1939-го по 1960-й год население увеличилось со ста до четырехсот тысяч человек. Этот процесс способствовал вскрытию противоречий неимоверно эксплуататорского характера. Бедные, заморенные голодом рабочие, жившие теперь в никчемных лачужках без элементарных условий жизни, могли на наглядном примере находящихся за колючей проволокой шикарных особняков с европейскими садами, площадками для гольфа и теннисными кортами увидеть осуществление принципа “максимальной прибыли” и улицезреть весь тот классовый характер африканского общества.

Вместе с мелкой буржуазией африканские рабочие создавали городские ассоциации, которые занимались социальным обеспечением граждан и перенимали на себя тем самым функции государства. Большую роль в борьбе рабочих за свои права сыграли профсоюзы. Во Французской Тропической Африке по инициативе коммунистов была создана Всеобщая конфедерация труда Африки, которая тесно сотрудничала со Всеобщей конфедерацией труда Франции, просвещая и организовывая африканских рабочих.

В условиях тотальной эксплуатации африканского пролетариата, ради того, чтобы иметь возможность выжить, некоторые рабочие вынуждены были содержать натуральное хозяйство в селах. Таким образом, часть рабочего класса обратно “окрестьянивалась”.

III. Противоречия между капиталом и деревней

Основой этого противоречия был спрос со стороны африканских колонизаторов. В этом случае преимущественно спрос фермеров на землю. Обширные африканские территории представлялись им как очередной путь для заработка. И хоть в некоторых странах изначально принимались законы о запрете отчуждения у “туземцев” их земли, под давлением аграрной части европейской финансовой гидры такие законы были довольно быстро сметены, и колонизаторы начали активно присваивать себе земли африканцев. Но, как истинные капиталисты, они предпочли не столько работать сами, сколько дать возможность, “милосердно” “предоставить рабочие места” другим. Правда, “неблагодарные” африканцы что-то не горели желанием работать на белых панов... Тогда капитал решил действовать решительно и ввел (для блага всех, конечно) налогообложение. Причем налогообложение только в денежной форме, тем самым вовлекая африканцев в денежные отношения и заставляя их продавать свой труд. Но и этого не хватило. Тогда африканцев обязали платить налоги в “трудовой” форме, то бишь проработанными у белых хозяев часами. А когда и этого не было достаточно, африканцев просто попросту согнали и закрыли в резервациях. Конечно, оставалась еще “независимая” часть крестьянства, но и она подвергалась такому же активному вовлечению (а чаще ─ принуждению) в процессе обмена (стоит припомнить ─ неэквивалентного, насколько это только возможно), что позволяло буржуазии сдирать с нее прибавочную стоимость.

Существовал также вокруг крестьянства и другой антагонизм ─ между их эксплуататорами, а именно между колониальной буржуазией и традиционными африканскими сословиями, которые были недовольны утратой своей политической власти, власти над своими полурабами и крепостными. Они пытались эту власть изначально защитить, а потом и вернуть. Но с течением времени африканские феодалы, вожди и аристократы поняли то, что и в союзе с французскими финансовыми аристократами им будет житься вполне неплохо, а от своей антиколониальной борьбы они преимущественно отступили, используя ее разве что для личностного обогащения. Кроме того, некоторые метрополии, а особенно это активно использовала Франция, сами создавали некие подобия традиционной африканской знати для более простого контроля над крестьянами.

Описанные противоречия способствовали возникновению в Африке довольно-таки специфической классовой борьбы, характерными проявлениями которой являются национально-освободительные движения.

Само продвижение колонизаторов вглубь Африки прошло не так уж и гладко. Европейцы наталкивались на лютейшее сопротивление со стороны африканских королевств, которое часто заканчивались кровопролитными войнами, иногда даже победами туземцев. Но все же с копьем и стрелами (хотя у многих африканских государств были также и винтовки) против пулемета не пойдешь. И, в конце концов, отпор был сломлен. После захвата территорий роль пропагандистов национального освобождения изначально приняли на себя вожди племен, представители феодальной традиционной знати, религиозные деятели и так далее, а сама антиколониальная борьба носила в основном стихийный, дезорганизованный характер.

Главенствующей силой организованных национально-освободительных движений стала мелкая буржуазия, а практически все их вожди ─ выходцы из нее. Так, большинство лидеров будущих независимых государств ФЗА получили образование в единственном высшем учебном заведении ─ Высшей нормальной школе имени Уильяма Понти: президент Кот-д’Ивуара Феликс Уфуэ-Буаньи, президент Мали Модибо Кейта, премьер-министр Сенегала Ммаду Диа, премьер-министр Нигера Джибо Бакари и президент Бенина Кутуку Йубер Мага. Еще тут обучались такие видные борцы с колониализмом, как Бернар Бинлен Дадье, Хамани Диори, Бубу Хама, Хуберт Мага, Морис Ямеого, Даниэль Уэдзин Кулибали и другие. Главенствующая роль мелкой буржуазии была во многом обусловлена именно тем образованием, которое дали колонизаторы.

Городские ассоциации, которые занимались социальным обеспечением жителей города, готовили кадры для будущих антиколониальных восстаний. Кроме того, они также занимались и развитием деревень, набирая популярность и там. Таким образом, национально-освободительная борьба объединяла практически все классы африканского общества и позволяла им выступить единым фронтом против колониального капитала.

Параллельно национально-освободительной борьбе в Африке активно развивались идеи панафриканизма. Они были ответом африканских интеллектуалов на колонизацию и эксплуатацию материка. Первыми термин использовали в начале XX века выходцы из Африки тринидадец Генри-Сильвестер Вильямс и американец Вильям Эдуард Беркхардт Дю Буа, а первый Панафриканский Конгресс был открыт в Париже, в 1919-м. Его посетило 57 представителей из разных колоний и нескольких государств Америки. Но этот, как и последующие три конгресса, не имел четких задач и требований, а лишь ограничился тем, что признал, что история Африки ─ это общее для всех народов, ее населяющих, звено, а границы, произвольно установленные империалистами ─ не более чем глупость.

В Тропической Французской Африке наиболее знаковым проявлением панафриканистских идей стало АДО ─ Африканское Демократическое объединение. После окончания Второй Мировой африканской буржуазии были предоставлены некоторые политические послабления: появилась возможность избрания в парламент Франции. Результатом этого стало то, что прогрессивная африканская буржуазия создала межрегиональную партию ─ Африканское Демократическое Объединение. Ее деятельность распространялась на 11 африканских колоний, а количество членов временами превышало миллион! Излишним будет говорить о том, что влияние АДО было колоссальным. Это подтверждается как минимум тем, что большинство пришедших после обретения независимости колоний к власти людей были ее активными членами. Но с историей АДО не все так просто. Изначально АДО формировалось при активном посредничестве со стороны Французской коммунистической партии (хоть этому и пыталась воспрепятствовать французская буржуазия). Тут стоит сделать акцент на том, что ФКП была единственной французской партией, которая проводила последовательную, постоянную борьбу с колониализмом и империализмом. Так, например, лидер ревизионистской “Социалистической партии Франции” отзывался о колониализме следующим образом: “Мы слишком пронизаны любовью к нашей французской нации, чтобы каким-либо образом противостоять распространению французских идеалов и французской цивилизации”, “Мы признаем право и даже обязанность высших рас привлекать к себе тех, кто не достиг того же уровня развития культуры и цивилизации”... Помощь же от французской Компартии освободительным движениям была колоссальной: французские коммунисты предприняли согласованные усилия для развития политического анализа, организационных способностей и лидерских качеств новых африканских элит, которые впоследствии возглавили национально-освободительные движения. Еще со времен установления правительства Народного фронта (1936-1938) они занимали должности в колониальной администрации, работая учителями, техниками и военными офицерами, просвещая африканские массы. Коммунисты преподавали в Высшем учебном заведении имени Вильяма Понти, в разных начальных школах и профессиональных училищах, а в 1943-м они основали так называемые “Коммунистические группы исследований”, которые наряду с другими организациями, спонсируемыми ФКП, помогали африканцам, получившим образование по западному образцу, получать ведомости о международных событиях и об антиколониальной борьбе во всем мире. С помощью курсов, конференций, разного рода публикаций, международных поездок, спонсируемых ФКП, африканские интеллектуалы имели возможность изучать марксистско-ленинскую теорию и затем применять ее к социальной, экономической и политической ситуации в Африке. И именно благодаря описанным действиям французских коммунистов АДО достигла такой популярности среди рабочих Африки. Но ничто не есть вечным. В 1947-м году в “демократической” Франции коммунистов исключили из правительства, и в метрополии, и в колониях против них началась ожесточенная борьба. Начались массовые аресты, репрессии. Большинство коммунистов и рядом стоявших исключили из состава АДО. И что интересно, репрессиями против левых в АДО руководили как раз таки французские социалисты, такие как Поль Леон Бешар и Лоран Пешу, первый из которых был Верховным комиссаром ФЗА, второй ─ губернатором французского Кот-д'Ивуара. Вследствие чего в самой АДО взяли верх поддавшиеся влиянию полуфеодальных традиционных элит и продавшиеся колониальным эксплуататорам “умеренные” во главе с будущим президентом Кот-д'Ивуара Уфуэ-Буаньи. Профсоюзные активисты Всеобщей конфедерации труда Африки, сохраняя свою лояльность по отношению к ВКТ Африки, выступили против такой инициативы и вместе с исключенными товарищами продолжали гнуть истинно революционную линию.

После окончания Второй Мировой ярко выраженный политический характер приобрело в принципе все панафриканистское движение. 13 октября 1945-го года в Манчестере состоялся Пятый Панафриканский Конгресс. На нем, кроме делегатов и многочисленных студенческих и рабочих организаций, профсоюзов Африки, присутствовали также и лидеры национально-освободительных партий своих стран: Кваме Нкрума из Ганы, Намди Азикиве из Нигерии, Джомо Кениата с Кении и другие. Участники конгресса выработали свое обращение к колонизованным народам мира. Они призвали интеллигенцию и так называемые “профессиональные классы” осознать свои обязанности, бороться за тред-юнионистские права, за право формировать кооперативы, за право на печать и за другие права, просвещать массы, агитировать их на борьбу с колониальным гнетом, после чего отправились домой ─ заниматься небезуспешной практической деятельностью. После процесса деколонизации, произошедшего не без помощи многих панафриканистов, само движение тоже нашло своих последователей и теоретиков. Одним из главных теоретиков стал первый президент независимой Ганы ─ Кваме Нкрума. Кваме Нкрума, установивший в своей стране прогрессивный, социал-демократический режим, ратовал за объединение всех африканских народов в единые Соединенные Штаты Африки ради сопротивления неоколониальной политике европейских империалистических держав. Подобные мысли, но с марксистко-ленинских позиций, излагал и Тома Санкара. После гибели последнего, о чем мы поговорим в последующих выпусках, панафриканистские идеи во многом утратили свою революционность. Один раз пытался к ним вернуться Муаммар Каддафи, тоже безуспешно. После смерти Каддафи от панафриканизма осталась и вовсе лишь тень. Сейчас, конечно же, существует такая организация, как Африканский союз, но она далека от идей многих панафриканистов, особенно панафриканистов-социалистов, и представляет собой не особо эффективную региональную организацию, а-ля ООН+ЕС “на минималках”. Нам же стоит помнить, что какой бы грандиозной и радикальной не была идея, если она не ставит перед собой цели изменить существующий экономический строй ─ она бессмысленна, так как изменить коренным образом ситуацию, не изменяя самого корня, невозможно.

С наличными в экономиках колониальных стран противоречиями, распад их империй был необходимостью, которую на протяжении нескольких десятилетий пытались осуществить национально-освободительные движения. По всему миру возникали антиколониальные восстания. Особенно тяжело пришлось Франции: в результате кровопролитной восьмилетней войны из ее состава вышли Вьетнам, Камбоджа и Лаос. Также о своей независимости объявили Марокко и Тунис. В 1954-м начинается ожесточенная антиколониальная война в Алжире, которая, по сути, привела к военному перевороту внутри самой Франции и падению Четвертой республики. Также в этих, а особенно ─ в Алжирской, войнах активно участвовали и африканцы с тропической части Африки, что способствовало их радикализации и военизации. Второго сентября 1958-го года Гвинея отвергает референдум о вхождении в состав Французского общества и объявляет о собственной независимости, становясь первой “костяшкой” из этого французского “домино” Тропической Африки, большая часть которого рушится уже через два года. В 1960-м году, в год Африки, Шарль де Голль “отпускает” почти все французские владения в Африке, оставляя лишь Французский Сомали. Он своей независимости добьется лишь в 1977-м. Затем освободится и совместная с Британией колония Новый Гибрид, которая о своей независимости объявит лишь в 1980-м. Но национально-освободительные движения ─ не единственное, что привело к деколонизации Африки. Были и другие объективные причины. Так, новая капиталистическая сверхдержава ─ США и ее верная подданная ─ ФРГ не хотели оставлять всю власть над колониями своим “союзницам” ─ Британии и Франции. Вместо этого крупные капиталистические государства (включая Британию и Францию) разработали общий план о дальнейшей, теперь кое-как прикрытой эксплуатации Африки. Получив политическую независимость, страны Африки не обретали независимость гораздо более важную ─ экономическую. Эта власть позволяла буржуазным государствам и дальше продолжать использовать Африку в своих потребностях, с чем вскоре согласилась и пришедшая к власти в большинстве стран мелкая буржуазия. Она хоть и пыталась как-то сопротивляться, в основном в итоге решалась на частичное или полное соглашательство с европейским капиталом, и те идеи, которые привели мелкую буржуазию к господству, становились теперь ей помехой. Но такое предательство с ее стороны только усиливало вышедшую теперь на первый план классовую борьбу между классом рабочих и классом капиталистов, где пролетариат был вынужден бороться уже не только с колониальной буржуазией, а и со своей собственной, ставшей теперь на сторону первой. Такая борьба приводила к двойственным результатам: с одной стороны, в странах могла установиться действительно власть народа, пролетарская диктатура, а с другой, это давало возможность еще не полностью отвергнутой в народе мелкой буржуазии объявить курс на социализм ─ прикинуться социалистами и даже марксистами, чтобы затушевать имеющиеся противоречия, и это в ряде случаев у нее получалось. О примерах первого и второго мы поговорим в следующих статьях нашего цикла, посвященного социализму во Французской Тропической Африке, а пока просвещайтесь на кружках, не пропускайте наши статьи и следите за актуальными новостями труда и капитала. Рот Фронт, товарищи!