Письмо: Декоммунизация в одном поселке

Война застала меня в одной из самых горячих точек – Киевской области. Сначала были мысли о том, что «это нас не коснется, пройдет мимо», но очень скоро их пришлось откинуть, и уже в начале марта мы пытались выбраться из этой пока что прелюдии к аду. Впереди были обстрелы, нас несколько раз разворачивали, мы двигались от одного взорванного моста к следующему. И все же через семь часов пути, который обычно занимает три, мы были на месте. Живы, перепуганы, но невредимы.

Но моя история не об этом. Хотя без этой истории не было бы и той, которую я хочу рассказать. Итак, первые два месяца войны можно охарактеризовать так: нервотрепка, ссоры с родителями из-за споров о причинах войны, более-менее успешное дистанционное обучение и, конечно же, чтение Маркса. Появился островок надежды на нормализацию отношений с родителями, отцу пришла в голову мысль проведать его малую родину. Тем более что расстояние к ней, как оказалось, было не очень большим – около 40-а км, и через несколько дней после праздника всех трудящихся мы отправились в путь.

Сначала мы проезжали через город, где мой отец заканчивал училище. На въезде черным целлофаном было обмотано название города. Ну, точнее – буквы названия, да так, что, внимательно присмотревшись, можно было спокойно прочитать «Монастырище». Остановились возле училища, где красовался памятник Хмельницкому (раньше тут был памятник Ленину, и я мысленно прикинул, насколько же логичным был шаг поменять памятник человеку, который был не против территориального отделения Украины от России, на памятник человеку, который Гетманщину к России территориально присоединил), и двинулись дальше, обещая еще вернуться позже.

В поселок прибыли около 10-и, нас приняла тетя отца. После проводов и то ли завтрака, то ли обеда, решили прогуляться. Первым, что бросилось в глаза, была улица, на которой мы остановились. Название ее, правда, настолько непримечательное, что и говорить о нем нет особого смысла, но, как я позже узнал, изначально названа она была в честь также нашего родственника, советского летчика, который прошел Советско-финскую, почти всю Великую Отечественную и трагически погиб лишь под конец, сражаясь с японцами. Стоит сказать, что процедура декоммунизации в этом случае была проведена как нельзя «по-демократически»: у жильцов провели опрос и, не получив ни одного утвердительного голоса, улицу переименовали. Но это был не первый и не последний «курьез» на нашем пути.

Мы решили пойти к хате покойной бабушки отца, и, минуя десяток сносных и десяток разрушающихся домиков, мы пришли к цели – на удивление еще не развалившейся и даже заселенной хате. С порога вышла бабушка лет 65-и и, расспросив о том, кто мы и откуда, начала жаловаться на свою жизнь, а жаловаться действительно было на что: разрушающийся с каждым днем дом; низкая до невыносимости пенсия; автобус, который ходит раз в неделю. После десятиминутного монолога, мы распрощались с ней и пошли дальше. Через метров двести мы увидели, как среди унылых хат стоит... нет, не дом... дворец! Вычурный забор из мрамора, двухэтажное в неоклассическом, если бы не излишняя пышность, стиле здание – не то, что ожидалось увидеть в деревушке, но, тем не менее, оно там стояло и смотрелось, лично мне, довольно угнетающе. Все же не мог себе представить, как можно жить в дворце, когда вокруг тебя стоят бедненькие хатки, но, видимо, хозяев этот вопрос не волновал.

Далее мы решили свернуть в центр, где нас встретила построенная, несомненно, в советские годы школа и церковь, которая своей пышностью затмевала даже увиденный дворец. Школа теперь носила название местной достопримечательности – священника, репрессированного в сталинские годы. За школой был установлен мемориал. Ну, точнее, два мемориала: один – погибшим за советскую власть, второй – репрессированным ей в годы «Большого террора». Правда, в то время как советский мемориал одинаково уделил всем героям хотя бы годы их жизни, мемориал, построенный позже, такую честь предоставил лишь вышеупомянутому священнику, все остальные (и даже глава колхоза!) удостоились лишь фамилии и имени, вычерченных обязательно под именем священника.

Напоследок мы решили свернуть на кладбище, где, пройдя меж могилами знакомых и незнакомых отцу людей, мы наткнулись на могилу юной девушки, от истории гибели которой на глаза наворачиваются слезы. Сразу после развала Советского Союза поселок к рукам прибрал новоиспеченный олигарх (его ли дворец мы видели – выяснить не удалось), которого и кулаком назвать сложно, разве что «кулаком всех кулаков». И вот, через лет пятнадцать, у него, кроме власти над селом, была красивая модель-жена, несколько автомобилей и, конечно же, наследник – 19-летний сынуля, который единственный (из чистосердечных пожеланий – не иначе) решил как-то подвезти бедную девушку в город провести на поезд ее подругу. Вот только дорога назад выявилась не слишком удачной: летя на скорости около 200 км/час, он не вписался в поворот, унеся тем самым жизни двух невинных людей – девушки и ничего не подозревавшего мотоциклиста, который также поворачивал в сторону села. Виновным на суде, как это часто бывает в таких случаях, стало его изуродованное тело.

Вечером мы, как и обещали, направились в город и посетили легенду районного масштаба – местный завод. Ну, то, что от него осталось – кучка металла, которая завод не напоминала уж никак. Хотя раньше эта «кучка металла» служила источником жизни как минимум для 3-х с половиной тысяч рабочих из окружающих сел, которые взамен на, возможно, не очень простой труд получали бесплатные и в хорошем состоянии дома в селах, годную зарплату и возможность бесплатно проехаться в город – автобус тогда ходил шесть раз в день семь дней в неделю.

Закончил день я уже в уютной обстановке, слушая тетину поэзию, пусть и по-хорошему наивную, но способную, наверно, растопить не одно еще не до конца замерзшее сердечко. По крайней мере, часть меня тогда хотела в это верить.

А закончить мой рассказ хотелось бы сложенным тогда на впечатлениях небольшим стишком:

Вопрос декоммунизации в последнее время стоит очень остро. Наши власти вложили много сил и местного и неместного бюджета (напомним, что это наши с вами налоги, а не просто деньги, падающие с неба) в уничтожение наследия проклятого «Совка». Особенно сейчас, в такое сложное для страны время, власть имущие очень активно продолжают заниматься этим достойным делом, ведь это же куда более важно, чем лекарства в больницах, гуманитарная помощь в прифронтовых зонах, снаряжение солдат, в конце-концов. Но нет, нужно отвлечь население от настоящих проблем.

Мы, настоящие коммунисты, не заражены ностальгией по Советскому Союзу. Мы призываем анализировать прошлое и смотреть в будущее.

При капиталистическом строе пропасть между селом и городом растет и будет расти. Это неизбежно. Даже несмотря на то, что заводы, так успешно функционировавшие когда-то, кормившие тысячи людей, сейчас в простое даже в городах.

Изменить ситуацию можно, только изменив систему на корню. Плановое хозяйство, искоренение эксплуатации человека человеком – только это поможет всем трудящимся жить одинаково хорошо (важное слово здесь – хорошо). И да, это все – спутники так многими ненавидимого социализма.