Антиимпериалистический боливарианский режим Чавеса-Мадуро и Компартия Венесуэлы

В Венесуэле уже несколько недель проходят многотысячные протесты учителей и медиков против очередных попраний их прав. На этот раз протесты были вызваны введенными ещё в марте этого года новыми “инструкциями” от ОНАПРЕ (Национального управления бюджетом) по заметному сокращению льгот рабочим. Что характерно, ОНАПРЕ активно критикуется Коммунистической партией Венесуэлы, которая ещё несколько лет назад состояла в правящем блоке и выступала с позиций критической поддержки правительства Мадуро. Но обо всём по порядку.

В 1958-м году совместные действия Коммунистической партии Венесуэлы (КПВ), Демократического действия (ДД), Демократического республиканского союза (ДРС) и Социал-христианской партии КОПЕЙ приводят к свержению диктаторского режима военной хунты, царившего в стране с 1948-го. Но последующее предательство интересов пролетариата со стороны ДД, ДРС и КОПЕЙ приводит, в свою очередь, к установлению в стране двухпартийной антирабочей системы, неизменной на протяжении следующих десятилетий. Переизбранный в 1988-м году лидер ДД Карлос Андрес Перес, несмотря на свою анти-либеральную популистскую агитацию, начинает активно внедрять неолиберальные экономические преобразования, известные как “Вашингтонский консенсус”. Взяв кредит от МВФ, он принимается за выполнение его установок: проводит дерегуляцию экономики, приватизацию и либерализацию цен, повышая при этом плату за коммунальные услуги, публичный транспорт, а также нефтяные продукты (цена бензина, например, взрастает вдвое). Закономерным результатом попыток проведения такой политики становится “Каракасо” – массовые протесты в феврале 1989-го, жёстко подавленные Пересом (всего тогда погибло по разным оценкам от 300 до 3000 демонстрантов). Но и массовые протесты его не останавливают – он продолжает отдавать под расхищение государственную собственность. Только в одном 1991-м году администрация Переса продаёт три банка, верфь, два сахарных завода, авиакомпанию, телефонную компанию и полосу сотовой связи.

В 1992-м году группа прогрессивно настроенных военных под названием “Революционное боливарианское движение 200” предпринимает две попытки государственного переворота. Созданная на идеях так званого “марксизма-ленинизма-боливаризма” (ревизии имени исключённого из Компартии в 1965-м году Дугласа Браво) и “радикальной демократии” Жана-Жака Руссо, организация обещала в случае прихода к власти бороться против социальной несправедливости и коррупции внутри политической системы Венесуэлы. Но прийти к власти вооруженным путём не получается, а лидера Уго Чавеса, как и видных деятелей, арестовывают. Тем не менее, действующего президента это не спасает – ему объявляют импичмент (официальная причина – присвоение 250 миллионов боливаров), а новоизбранный президент освобождает Чавеса и товарищей из-под заключения.

После своего освобождения Чавес всё ещё размышляет об очередной попытке переворота и захвата власти вооружённым путём, но его соратники и растущая на фоне очередных провальных реформ популярность левых партий убеждает его в возможности прихода к власти через выборы. Он отправляется в турне по стране и занимается агитацией, которая даёт свои плоды: популярность Чавеса (особенно среди малоимущих граждан) очень резко растёт, и в 1998-м году во время выборов его рейтинги уже достигают более 50% (по сравнению с 4% за год до выборов), что и приводит его партию “Движение за Пятую республику“ и альянс ”Патриотический полюс”, состоящий из окололевых и левых (в том числе коммунистической) партий, к победе на выборах. Придя к власти, Уго Чавес объявляет курс на построение так званого ”Социализма ХХI века” и начинает череду демократических и прогрессивных преобразований: он вводит новую, более демократическую конституцию, национализирует ключевые секторы промышленности (в первую очередь – нефтяного, доходы от которого составляли и составляют около 95% доходов от всей промышленности), проводит аграрную и армейскую реформы, кампании по борьбе с неграмотностью, социальным неравенством и голодом, даже готовится ввести 6-ти часовой рабочий день. Казалось бы, более справедливого и свободного государства в Латинской Америке сложно найти. Но, тем не менее, у Венесуэлы Чавеса сложилось одно достаточно большое противоречие: имея большинство таких буржуазно-демократических ценностей, как свободные и защищённые от манипуляций выборы, свобода слова, абсолютная свобода печати и телепоказа (большинство СМИ и телеканалов были оппозиционными и спокойно вели свою деятельность); Венесуэла имела чрезвычайно авторитарную по своей сути правящую партию – критика и даже любые вопросы насчёт курса Чавеса отвергались, а чуть ли не малейшее инакомыслие сразу же пресекалось. Это и привело к тому, что когда в партии развернулась внутренняя борьба между двумя группами, одной – состоявшей из более радикальных чавистов, предлагавших дальнейшие изменения, и второй – умеренной, состоявшей из бюрократов, которые пока только хотели единственного – не идти вперёд; с большим перевесом победила вторая, а своим приемником Чавес избрал её представителя – Николаса Мадуро.

Но не это противоречие было главным, оно лишь показывает нам причину дальнейшего выхолащивания правящей элиты. Основное же противоречие заключалось в том, что значимая часть средств производства была отдана государству, прибыль шла на потребности народа, но тем не менее он был от власти отстранён, а сам капиталистический строй, сама буржуазная форма производства при уже государстве-капиталисте сохранялась. То бишь надстройка в виде идеи социального равенства разимо отличалась от капиталистического базиса.

Исполняя обязанности президента с декабря 2012-го года и выиграв выборы после кончины команданте в 2013-м с небольшим перевесом (50,76% против 49.07%), Мадуро унаследовал тем самым от Чавеса уже зарождающиеся в конце правления второго экономические проблемы, которые, несмотря на небольшой бум цен на нефть в этом же году, только увеличились с их обвалом в следующем. Санкции, конечно же, только усилили весь эффект, но тем не менее, стоит учесть их двойственный характер: с одной стороны они продолжают губить венесуэльскую экономику, а с другой – дают повод Николасу Мадуро для легитимизации своей власти, дают ему возможность во всём винить американский империализм, что он успешно и делает до сих пор. Но это ни в коем случае не обеляет американский империализм, а лишь наоборот показывает, что он готов пойти на любые жертвы, чтобы достичь своей цели (а цель в таком случае всегда одна – расширение сферы влияния и рынка сбыта товаров). Даже если для этого придётся угробить целую страну.

И вот уже на протяжении десяти лет Мадуро преследуют вечные проблемы, которым, кажется, нет конца и края... И если собственную непопулярность удалось кое-как побороть теми же апелляциями к ужасам западного империализма и достижениям боливарианской революции, то экономические проблемы, никак не решённые, привели в свою очередь к росту преступности, безработицы, бедности и гиперинфляции. Свою руку доложил, конечно же, и американский империализм, подготовив несколько вторжений и близкий к успеху государственный переворот во главе со спикером парламента Хуаном Гуайдо… который вместо того, чтобы продолжать политическую борьбу, решил просто ограбить, и с помощью своих британских союзников преступно “вынес” из лондонского банка венесуэльское золото, что осуждала и героиня следующей части – Коммунистическая партия Венесуэлы.

Созданная в 1930-м как наследница Революционной социалистической партии, Компартия Венесуэлы пережила довольно бурную историю. За её плечами подпольная самоорганизация, несколько “легальных периодов”, частое использование тактики “критической поддержки” около и не очень левых правительств, несколько расколов и сдвигов вправо (в 40-х годах, например, за власть в партии боролись три группы, две из которых были браудеристскими, но победила всё же третья), героический нефтяной страйк в 1936-м и не менее героическая борьба в 60-х, вдохновлённая Кубинской революцией. Но, несмотря на множество бед, запретов и репрессий, упадка мирового социализма и падения Берлинской стены, партия выжила (и даже сохранила, что гораздо более важно, марксистско-ленинскую направленность) и к событиям 90-х годов подходила в легальном статусе, поддержав на выборах 1994-го года христианского демократа Рафаэля Кальдеру (именно он чуть позже освободит Чавеса), но быстро порвав с ним после его победы из-за несовместимости экономических программ КПВ и Кальдеры, призывающего к “единению классов”.

В 1996-м году Генеральный секретарь партии Трино Малеан умирает, и его должность занимает Оскар Фигера, руководящий партией и до сих пор. Несмотря на смену лидерства, партия не отказывается от своей довольно-таки проигрышной тактики, отдаляющей её от классовой борьбы и погружающей в буржуазный парламентский кретинизм. И на следующих выборах она первой оказывает поддержку наиболее прогрессивному (но далеко, как бы он себя не называл, не марксистскому) кандидату – Уго Чавесу. С приходом к власти Чавеса, партия, негативно относясь к “Социализму ХХI века” – абсолютно реформистской идеологии, всё же не может существенно критиковать чавистов из-за собственной непопулярности и чрезмерно строгой дисциплины внутри Патриотического полюса, вынуждена тем самым в некоторых аспектах им подыгрывать. Тем не менее, остатки самостоятельности она всё же сохраняет, и на предложение Уго Чавеса вступить в формирующуюся в 2007-м году Единую социалистическую партию Венесуэлы (ЕСПВ) компартия отвечает отказом, что вызывает резкое недовольство со стороны Чавеса, на словах вычислившего тогда КПВ из правящей коалиции: “Отказ от вступления в Единую социалистическую партию Венесуэлы означает их переход на сторону оппозиции (…) Принять такое решение – это их право, но пусть знают, что если они захотят вернуться назад, то получат категорический отказ. Такие союзники нам не нужны”. И всё же из Патриотического полюса партия не выходит, поддерживая на выборах 2013-го ставленника Чавеса – “рабочего кандидата” Николаса Мадуро, и продолжая поддерживать его в условиях последующей империалистической агрессии со стороны США.

Вынужденная на протяжении всей Боливарианской революции примыкать к “меньшему злу” (а поначалу, может, и добру), дабы не допустить зло похуже (как, например, Гуайдо), КПВ всё же замечала, как это “меньшее зло” становилось всё злее и злее, отметая все свои же завоевания и погружаясь всё глубже в коррупцию, соглашательство с буржуазией и капитуляцию перед “всемогущим” рынком. Накануне выборов 2020-го года КПВ, понимая всю неспособность ЕСПВ справиться с разрушающим кризисом, а также всю неолиберальную направленность последних её реформ, таких как либерализация цен и так званый “Анти-блокадный закон”, сущность которого состояла в возможности приватизации части нефтедобывающей промышленности транснациональными корпорациями (и этот режим продолжает настаивать на своём “анти-империализме”!), в возможности возврата земли местным помещикам и в возможности дальнейшей приватизации; решает дистанцироваться от Мадуро, создав блок “Народно-Революционной Альтернативы” (НРА). Учредителем НРА становится непосредственно Коммунистическая партия Венесуэлы, к которой присоединяются троцкисты, геваристы и левые социал-демократы, показывая тем самым, что перед угрозой неолиберальных реформ нынешнего правительства, дальнейшего коллапса экономики и очередного вторжения американского империализма, объединение – это их единственный выход. На создание новой коалиции сразу же отвечает правящая верхушка, уже через неделю отправив к КПВ делегацию своей разведывательной службы SEBIN и попытавшись приостановить деятельность геваристов из “Тупамаро”, тем самым положив начало продолжающейся и до сих пор компании репрессий против коммунистов и им сочувствующих. Но, несмотря на это, коммунисты продолжают бороться, последовательно критикуя правительство Мадуро не только в сети, но и на улицах, предлагая альтернативу чавизму в виде подлинно-революционной рабочей организации. И стоит сказать, что уже есть первые успехи: 16 августа в ответ на протесты, описанные в начале, правительство решило дать заднюю и восстановить рекреационные и отпускные премии работникам образовательного сектора. Это стало возможным благодаря кооперации КПВ и классово-сознательных профсоюзов против их провластных “коллег”, уже поспешивших предать интересы рабочих; и их активному участию в манифестациях. Также не забывает Компартия и про мировую солидарность, активно сотрудничая с коммунистическими организациями Латинской Америки, Компартией Греции и Коммунистической Партией Британии. Кто знает, может, в скором времени будет установлен и прямой контакт РФУ с КПВ.

Любимым штампом американской пропаганды, которым она любит запугивать своих граждан, является страшилка об ужасающем “коммунистическом” режиме Чавеса-Мадуро, о том, как пришли “радикальные леваки-социалисты”, развалили свою страну (американский империализм со своими санкциями, конечно же, совсем не при чём) и теперь там все едят крыс на завтрак, обед и ужин... Марксистам же, как и хоть немного понимающим людям, предельно ясно, что ни о каком социализме говорить не приходится. Ведь какая речь может быть о социализме, когда в стране доминирует частная собственность, хорошо себя чувствует рыночек, а олигархи только обогащаются?! Но если не социализм, то что тогда? И почему официальная идеология государства называется “социализмом ХХI века”? На эти вопросы нам отвечает всё тот же Педро Эуссе: “Проповедь ложного социализма началась не с сегодняшнего правительства, а с президента Чавеса, когда он выдвинул тезис о «социализме XXI века», заключавшего в себе реформистскую (нереволюционную) концепцию, основанную не на классовой борьбе, типичной для марксистской теории, а на теории примирения классов — типичной для буржуазной социал-демократии”. И именно установление буржуазной демократии вместо диктатуры пролетариата является главной причиной провала Боливарианской революции.

Боливарианская революция имела в себе действительно благие начинания, это бесспорно, но, отказавшись от диктатуры пролетариата, отказавшись от теории классовой борьбы и приняв идеологию реформизма, она отказалась тем самым от себя самой, отказалась от революции вовсе. Вместо того, чтобы совершить революцию, довести её до конца и обеспечить всеобщую собственность на средства производства, чависты решили остановиться на полпути и… просто застыть. Вместо того, чтобы, как это делали большевики, развивать промышленность и индустриализировать страну, Чавес решил проводить добросердечную, но абсолютно бессмысленную политику “перераспределения благ”, которая заключается в национализации нефтепромышленного сектора экономики и распределения полученных от продажи нефти доходов на разные социальные нужды. И именно эта политика, а не мифическая “коммунистическая диктатура” привела к тому, что с падением цен на нефть экономика страны просто развалилась.

Как мы можем видеть, “розовая волна 2000-х” в Латинской Америке провалилась, приведя к власти “прогрессивные силы”, но не приведя при этом к освобождению рабочего класса или победе над империализмом, а только сглаживая или наоборот (как в случае с Венесуэлой) создавая новые противоречия. И лишь партии, которые опираются на классовую теорию, способны реализовать революционную необходимость, которая возникает время от времени чуть ли не по всей Латинской Америке (свежайшим таким примером можно считать восстание индейцев в Эквадоре); лишь партии, которые берут за свою основу материалистическое понимание мира, способны перестроить систему общественных отношений так, чтобы противоречия не сгладить, а снять; лишь коммунистические партии способны построить настоящий социализм XXI века, тот социализм, который нам наметили в своих теоретических работах ещё Маркс и Ленин. И не важно как такие партии придут к власти – вооружённым путём или, при особых обстоятельствах, через буржуазные выборы. Но не устанавливая при этом диктатуру пролетариата, они неизбежно потерпят крах. Ведь классовую борьбу никуда не денешь, пытаясь отречься от неё, мы лишь отдаём оружие в руки буржуазии. Она уж точно не промахнётся, а на мёртвые наши тела не пожалеет и тридцати пуль.